Милиция и дружинники поджидали незадачливых меломанов у главного входа в клуб: наготове милицейский мотоцикл с коляской. Плюгавый участковый грозно командует в мегафон:
– Всем выходить по одному через главный вход!
Не тут-то было. Наученные горьким опытом хиппи выбираются откуда угодно, только не через главный вход.
Второй милиционер смачно хрустит огурцом и вместе с начальником клуба неприязненно наблюдает, как хиппи выбираются из всех возможных окон и дверей клуба, бросаются врассыпную.
– Как тараканы, ей-богу! – сплюнул милиционер.
– Контра, одним словом!.. Волосатая! – сердито прищурился начальник.
Саша бежала по полю рядом с Гердой и Хуаном.
– Слушай, Хуан, у тебя нет ощущения, что Малой всех надул? – озабоченно спросила на бегу Герда.
Хуан вынул трубку изо рта и, тщательно подбирая слова, подтвердил с сильным акцентом:
– У меня нет такого ощущения – у меня есть такая уверенность.
А потом вся хипповская тусовка, убежав на безопасное расстояние, с кайфом расположилась на живописной поляне. Милицейская облава – не повод терять прекрасный день. Сколько их было в жизни каждого из «детей цветов», сколько еще будет. А вот солнышко светит, папиросы в кармане, друзья рядом – вот и все хорошо.
Часть народа собралась у одинокого чахлого деревца, обвязали его голые колючие ветки нашедшимися у каждого цветными ремешками, лентами и, провозгласив деревце Богом любви, взявшись за руки, принялись водить вокруг него хоровод.
Жило-было себе дерево, почему-то подумалось Саше, никого рядом с ним не выросло – остальные оказались умнее, проворнее и поселились в более благоприятных местах. Все ветра, все засухи – всё ему одному доставалось. А главное – ни для чего это дерево оказалось непригодным. И непонятно, зачем мучалось. Ни друзей, ни радостей, ни благодарности за урожай не виделодерево. Так и засохло в грусти и безнадеге. И, если бы не запели сегодня эти смешные лохматые пареньки-музыканты вопреки правиламна английском языке, так бы и осталось дерево бесполезной корягой. А теперь стало оно не кем-нибудь, а настоящим Богом любви. Ни одному его собрату из сада или заповедника такое и не снилось. Странно как в жизни бывает...
– Счастье спряталось на кончике несчастья, – вдруг сказал Хуан.
Герда снисходительно улыбнулась, забрала у него трубку, затянулась.
Саша прилегла на траве рядом с Гердой и Хуаном. Она с любопытством разглядывала мальчиков и девочек в ярких одеждах. Правда, было ощущение, что эта веселая команда ограбила костюмерный склад провинциального театра: вещи казались ненастоящими, надетыми для спектакля под названием «Несуществующий праздник несуществующей жизни». Зато некоторые вещи, наоборот, сбивали с толку своей смутной узнаваемостью – были состряпаны из привычных глазу вещей: индийских синюшных брюк – симуляторов джинсов, из купленных в «Детском мире» цветастых сорочек. Какая-то девочка смастерила платье из фланелевых пеленок и оттого казалась беззащитной и нежной.
Саша никого не знала здесь, кроме Герды и Хуана, если, конечно, считать, что она знала Герду и Хуана... И Саше почему-то стало грустно.
– А где же Солнце? – тоскливо спросила она Герду.
Герда хитро улыбнулась и ткнула пальцем в раскаленный шар на небосводе:
– Да вон оно, солнце!
Саша насупилась.
– Не обижайся. – Герда передала трубку Хуану, блаженно прищурилась. – Солнце – он такой. Никогда не знаешь, где его встретишь. Никогда не знаешь, когда он уйдет.
«Дети цветов» принялись украшать себя венками, гирляндами из полевых цветов.
Герда нарвала пучок ромашек, растущих на поляне, и тоже стала плести венок.
– Говорят, у Солнца где-то на море дом есть, – не глядя на Сашу, сказала она. – «Дом восходящего солнца», врубаешься? Только никто не знает где. – Герда помолчала, любуясь сплетенными ромашками. – Я думаю: Солнце – посланец с другой планеты, и у него там, в доме, межгалактическая станция.
Хуан, лежащий рядом и попыхивающий папироской, констатировал:
– Это, сестра, у тебя... как сказать... глюки, – и глаза его снова блаженно затуманились.
– Да ну тебя! – беззлобно махнула рукой Герда.
Она водрузила венок на голову Саши.
– А ты у нас тоже как солнышко. Правда, Хуан? – Герда потрепала Хуана по волосам, возвращая к действительности
– Нет, – изрек Хуан, пристально глядя на Сашу, так пристально, что она даже поежилась, и выдал вердикт: – Она как... как принцесса.
И в знак признания Хуан передал Саше трубку.
– Нет-нет, я не курю! – испугалась Саша.
– Зря, – улыбнулся Хуан.
Трубку взяла Герда, затянулась, легла рядом с Хуаном на траву.
Саша прислушалась к разговорам вокруг.
Длинноволосый хиппи в пончо читал стихи, которые, впрочем, никто не слушал, болтая каждый о чем-то своем:
Рядом рассуждали о смысле жизни Декабрист, длинные волосы которого были заплетены в множество косичек, и пухлогубый мальчик в очках.
– Если не нашел цель в жизни, сделай жизнь самоцелью, – провозгласил Декабрист.
– Ништяк! – только и смог вымолвить мальчик.
Чуть поодаль милые близняшки-хиппушки тараторили с подружкой в пеленочном платье о вещах более прозаических:
– А Кошку менты остановили, хотели ксивник отобрать – она сама его расписала, там мандала, то, сё. Жалко, ясное дело, так она им: вы чё, это – подарок угнетенных южно-африканских коммунистов!
– И чё – отпустили?
– Отпустили, куда делись!
– А я с одной герлой офигенный ченч сделала. Я ей – шузы, которые мне фазер презентовал. А она мне, прикиньте, свой галстук из джинсы. Риал Ю-Эс-Эй.
В разговор вмешивается Декабрист:
– Только джинсы и заплаты стать помогут демократом!
Девчонки захихикали, затянулись по очереди папироской.
Саша совсем заскучала, стала накручивать прядь волос на палец и соображать, будет ли вежливо уйти прямо сейчас от новых знакомых и как самой найти железнодорожную станцию.
И вдруг абсолютно ниоткуда (ну, если не иметь воображения, то из-за ближайшего пригорка) наполяне возникла фигура Солнца. Настоящее, закатное солнце оказалось прямо у него над головой, образуя багровый нимб.
– Вот это да!.. – пробормотала Саша.
Но, видимо, не только на Сашу произвело впечатление явление Солнца.
Хуан тряхнул головой и аккуратно загасил трубку.
– Действительно, – сказала Герда.
А другие хиппи отвлеклись от дерева в лентах и бросились к Солнцу, окружили его дурашливым хороводом.
Солнце улыбался, трепал по волосам одну барышню, другую. Вместе они подошли ко всей компании, расположившейся на траве. Хиппи вскочили, радостно приветствуя Солнце. Он заметил Сашу, которая постеснялась подойти ближе, и улыбнулся ей особо. И все поняли, что особо. Это Саша прочла в глазах Герды. Та фыркнула и отвернулась.
Солнце вынул из домотканой сумки, висящей через плечо, пачку рублей, помахал.
– Малой просил извиниться, – мягко улыбаясь, сообщил Солнце, – на самом деле барабанщику «Приобретения» менты руку сломали, поэтому он прислал этих ребят новых, архитекторов. Но раз концерт сорвали, то деньги он всем возвращает.