[307] Bubbles sailed out past her in crowds. As her eyes cleared, Charmain stood admiring the way big shiny bubbles caught the sunlight as they soared against the green slopes of the mountains. Most of them, she noticed, seemed to pop when they got to the end of the yard, as if there was an invisible barrier there, but some sailed on and up and up as if they would go on forever. Charmain followed them up with her eyes, past brown cliffs and green slopes. One of those green slopes must be that meadow where she had met the lubbock, but she was unable to tell which. She let her eyes go on to the pale blue sky above the peaks. It was a truly lovely day.
[308] By this time there was a steady, shimmering stream of bubbles pouring out of the kitchen. When Charmain turned to look, the room was no longer solid foam, but there were still bubbles everywhere and more piling out of the fireplace.
Charmain sighed and edged back indoors, until she could lean over the sink and throw the window open too. This helped enormously. Two lines of bubbles now sailed out of the house, faster than before, and made rainbows in the yard. The kitchen emptied rapidly. It was soon clear enough for Charmain to see that there were now four bags of laundry leaning beside the sink, in place of last night's two.
[309] "Bother that!" Charmain said. "Great-Uncle William, how do I get breakfast?"
[310] It was good to hear Great-Uncle William's voice among the bubbles. "Just tap the side of the fireplace and say 'Breakfast, please,' my dear."
[311] Charmain rushed hungrily over there at once. She gave the soapy paintwork there an impatient tap. "Breakfast, please."
[312] Then found she was having to back away from a floating tray, nudging at the glasses dangling on her chest. In the center of this tray was a sizzling plate of bacon and eggs, and crammed in around it were a coffee pot, a cup, a rack of toast, jam, butter, milk, a bowl of stewed plums, and cutlery in a starched napkin.
[313] "Oh, lovely!" she said, and before it could all get too soapy, she seized the tray and carried it away into the living room. To her surprise, there was no sign of the afternoon tea feast that she and Peter had had last night, and the trolley was neatly back in its corner; but the room was very musty and there were quite a few escaped bubbles coasting around in it. Charmain went on and out through the front door. She remembered that, while she was picking the pink and blue petals for the spell from The Boke of Palimpsest, she had noticed a garden table and bench outside the study window. She carried the tray round the corner of the house to look for it.
[314] She found it, in the place where the morning sun was strongest, and above it, over the pink-and-blue bush, the study window, even though there was no space in the house for the study to be. Magic is interesting, she thought as she set the tray on the table. Though the bushes around her were still dripping from the overnight rain, the bench and the table were dry. Charmain sat down and consumed the most enjoyable breakfast she had ever had, warm in the sun and feeling lazy, luxurious, and extremely grown up. The only thing missing is a chocolate croissant, like Dad makes, she thought, sitting back to sip her coffee. I must tell Great-Uncle William when he comes back.
[315] She had an idea that Great-Uncle William must have sat here often, enjoying his breakfast. The blooms on the hydrangeas around her were the finest in the garden, as if for his special pleasure. Each bush had more than one color of flowers. The one in front of her had white flowers and pale pink and mauve. The next one over started blue on the left side and shaded over into a deep sea green on the right. Charmain was feeling rather pleased that she had not allowed the kobold to cut these bushes down, when Peter stuck his head out through the study window. This rather destroyed Charmain's pleasure.
[316] "Hey, where did you get that breakfast?" Peter demanded.
[317] Charmain explained, and he put his head inside and went away. Charmain stayed where she was, expecting Peter to arrive any moment and hoping that he wouldn't. But nothing happened. After basking in the sun a while longer, Charmain thought she would find a book to read. She carried the tray indoors and through to the kitchen first, congratulating herself on being so tidy and efficient. Peter had obviously been there, because he had shut the back door, leaving only the window open, so that the room was once more filled with bubbles, floating gently toward the window and then streaming swiftly out of it. Among these bubbles loomed the great white shape of Waif. As Charmain arrived, Waif stretched out her huge frayed tail and wagged it sharply against the mantelpiece. A very small dog dish, piled with the amount of food suitable for a very small dog, landed among the bubbles by her enormous front paws.
Waif surveyed it sadly, lowered her vast head, and slurped up the dog food in one mouthful.
[318] "Oh, poor Waif!" Charmain said.
[319] Waif looked up and saw her. Her huge tail began to wag, thrumming against the fireplace. A new tiny dog dish appeared with each wag. In seconds, Waif was surrounded in little dog dishes, spread all over the floor.
[320] "Don't overdo it, Waif," Charmain said, edging among the dishes. She put the tray down on one of the two new laundry bags and said to Waif, "I'll be in the study looking for a book, if you want me," and edged her way back there. Waif ate busily and took no notice.
[321] Peter was in the study. His finished breakfast tray was on the floor beside the desk and Peter himself was in the chair, busily leafing through one of the large leather books from the row at the back of the desk. He looked far more respectable today. Now that his hair was dry, it was in neat tawny curls and he was wearing what was obviously his second suit, which was of good green tweed. It was crumpled from his knapsack and had one or two round wet patches on it where bubbles had burst, but Charmain found that she quite approved of it. As Charmain came in, he slammed the book shut with a sigh and pushed it back in its place. Charmain noticed that he had a piece of green string tied round his left thumb. So that's how he managed to get in here, she thought.
[322] "I can't make head or tail of these," he said to her. "It must be in here somewhere, but I can't find it."
[323] "What are you trying to find?" Charmain asked.
[324] "You said something last night about a lubbock," Peter said, "and I realized that I didn't really know what they are. I'm trying to look them up. Or do you know all about them?"
[325] "Not really—except that they're very frightening," Charmain confessed. "I'd like to find out about them too. How do we?"
[326] Peter pointed his thumb with the green string round it at the row of books. "These. I know these are a wizards' encyclopedia, but you have to know the sort of thing you're looking for before you can even find the right volume to look in."
307
Мыльные пузыри стайками вылетали наружу. Когда глаза Чармейн перестали слезиться, она стала зачарованно наблюдать, как сверкающие на солнце пузыри весело и легко поднимаются к зелёным склонам гор. Девочка заметила, что большинство мыльных пузырей лопаются, долетая до конца дворика, будто дальше их не пускала некая невидимая преграда. Но некоторые пузыри плавно продолжали свой полёт, поднимаясь всё выше и выше, словно готовы были плыть так целую вечность. Чармейн следила за ними взглядом, минуя коричневые скалы и зелёные пятна лугов. На каком-то из этих лугов она вчера повстречалась с лаббоком, но на каком именно — девочка не смогла бы сказать. Взгляд поднялся к острым вершинам гор, а затем к голубому океану неба. День обещал выдаться чудесным.
308
Чармейн снова посмотрела на кухню и увидела, что мыльные пузыри вылетают теперь ровным потоком, а внутри почти не осталось пены, хотя и тут и там виднелись разорванные облачка пузырей, очаг же покрывала густая белая борода. Девочка вздохнула и вошла в кухню. Привстав на цыпочки, она открыла окошко над раковиной, и оставшиеся мыльные пузыри тот час всем скопом устремились к нему, словно спеша поскорее покинуть дом и отправиться к небу. Вылетающие из дома струи пузырей мерцали на солнце, превращаясь в необыкновенной красоты радужный поток. Кухня очень быстро возвращалась к прежнему виду, и вскоре Чармейн смогла разглядеть у раковины четыре бельевых мешка, вместо вчерашних двух.
309
— Да сколько же можно! — сердито выдохнула девочка, а потом обратилась к дому: — Двоюродный дедушка Уильям, как мне получить завтрак?
310
Мягкий голос тут же отозвался:
— Постучи по очагу, моя милая, и скажи: «Завтрак, пожалуйста».
311
Чармейн бросилась к очагу и нетерпеливо постучала по его мыльной поверхности.
— Завтрак, пожалуйста, — прозвучал её звонкий голос.
312
Девочка чуть отодвинулась в сторону, так как перед ней появился парящий поднос, с лёгким звоном бьющийся о цепочку с очками на её груди. В центре подноса стояла тарелка с яичницей и хрустящим беконом, вокруг неё располагались кофейник, чашка, блюдце с тостами, варенье, масло, молоко, сушёные сливы и столовые приборы, обёрнутые в салфетку.
313
— О, как чудесно! — восхитилась Чармейн и, прежде чем мыльный осадок успел осесть на подносе, унесла завтрак в гостиную. Удивительно, но в комнате не осталось ни следа вчерашнего ночного пиршества. Тележка снова пустовала в углу, а комната опять стала навевать уныние, несмотря на несколько залетевших и кружившихся по ней мыльных пузырей. Девочка открыла парадную дверь и вышла в сад. Она совершенно точно помнила, что, когда отрывала синий и розовый лепестки для заклинания, приметила из окна кабинета столик и скамейку.
314
Завернув за угол дома, Чармейн нашла их. Залитые солнцем столик и скамейка стояли рядом с сине-розовыми кустами гортензии, а чуть дальше виднелось окно кабинета, хотя в таком крохотном домике никак бы не поместился просторный кабинет двоюродного дедушки Уильяма. «Магия — удивительная штука,» — размышляла про себя Чармейн, размещая поднос на столике. На листьях и лепестках гортензии дрожали и мерцали капли дождевой воды, однако скамейка и стол были сухими. Девочка уселась и стала наслаждаться самым приятным в её жизни завтраком. Лучи тёплого солнца слегка припекали, и Чармейн начала чувствовать себя немного ленивой, роскошной и очень взрослой дамой. «Ещё бы папиных шоколадных круассанов, — думала девочка, прихлёбывая кофе. — Когда двоюродный дедушка Уильям вернётся, непременно скажу ему о шоколадных круассанах.»
315
Ещё Чармейн подумала, что, должно быть, двоюродный дедушка частенько сиживает здесь, как и она, наслаждаясь завтраком. Гортензия цвела яркими огромными шарами с десятками разнообразных оттенков. Ближайший к девочке куст усеивали белые цветы с бледно-розовой и сиреневой кромкой, чуть далее виднелись цветы с синими у основания лепестками, которые к концам переходили в цвет морской волны. Чармейн радовалась, что не позволила кобольду срубить кусты с этими замечательными цветами, и вдруг в окне кабинета возник Питер. Всю радость, как рукой, сняло.
317
Девочка объяснила, и юноша тут же исчез. Несколько минут она напряжённо ожидала, что вот-вот к ней присоединится Питер, и от души надеялась, что он так и не придёт. Он не пришёл. Ещё немного понежившись на солнышке, Чармейн решила найти какую-нибудь интересную книгу и погрузиться в любимое занятие. Она унесла поднос на кухню, не забыв ещё раз похвалить себя за отличную придумку с выпроваживанием пузырей. Питер, очевидно, тоже успел побывать на кухне — он захлопнул дверь на задний дворик, оставив распахнутым только окно. Комната потихоньку опять начала наполнятся мыльными пузырями, хотя они всё так же, потоками, стремительно вылетали в окошко. Среди парящих шаров сидела Бродяжка. Её хвост слегка вилял, ударяясь об основание очага, а полный печали взгляд устремлялся на малюсенькую мисочку с едой, едва заметную между её лапищами. Бродяжка наклонила голову и одним махом проглотила свой завтрак, рассчитанный на крохотную собачку.
319
Собака подняла голову и заметила девочку. Хвост-метёлка принялся радостно вилять и постукивать по очагу. Появилась ещё одна мисочка с едой, за ней ещё — через минуту миски с едой полностью окружили Бродяжку.
320
— Не перестарайся, — предупредила Чармейн, аккуратно ступая среди собачьих мисочек. Она поставила поднос на новообразовавшиеся бельевые мешки и добавила: — Я пойду в кабинет. Если понадоблюсь, заходи.
Бродяжка настолько увлеклась своим завтраком, что, похоже, вовсе не обратила внимания на слова Чармейн. Девочка покинула кухню и вошла в кабинет двоюродного дедушки Уильяма.
321
За рабочим столом восседал Питер. Поднос со своим завтраком он поставил на пол, а сам листал одну из книжек, ровным рядком расставленных на дальнем конце стола. Сегодня парень выглядел куда приличней: волосы высохли и превратились в пушистые каштановые кудри, а зелёный твидовый костюм сделал из Питера симпатичного юношу. По-видимому, костюм был запасным и от дорожного мешка слегка помялся да и на кухне успел обзавестись несколькими мыльными пятнами от лопнувших пузырей, но, тем не менее, Чармейн осталась довольна. Как только она вошла, Питер захлопнул книгу и быстро поставил её на место. Девочка заметила на его левом большом пальце зелёную резинку. «Так вот как он сюда попал,» — пронеслось у Чармейн в голове.
322
— Никак не могу разобраться, — начал юноша. — Я знаю, что оно должно быть где-то здесь, но не могу его найти.
324
— Вчера ты заговорила о лаббоке, — начал рассказывать он, — и я понял, что ничего не знаю об этих существах. Я решил разузнать и начал искать в книгах. Или, может, ты знаешь, кто они такие?
325
— Знаю только то, что они очень жуткие, — призналась девочка. — Я тоже хотела узнать о них побольше. С чего же нам начать?
326
— С них, — Питер провёл пальцем по ряду книг. — Этот многотомник — энциклопедия для волшебников. Однако, чтобы ею воспользоваться, нужно точно знать, что ты ищешь.