[500] Charmain took no notice and swept onward to the front door. Waif followed her, bustling appealingly around her ankles, but Charmain was too annoyed with Peter to bother with Waif. "Always criticizing!" she said. "He's never stopped once since he got here. As if he was perfect!" she said as she flung open the front door.
[501] She gasped. The kobolds had been busy. Very busy, very quickly. True, they had not cut down the bushes because she had told them not to, but they had cut off every single pink bloom and most of the mauve or white ones. The front path was strewn with pink and lilac umbrellas of hydrangea flowers and she could see more lying among the bushes.
Charmain gave a cry of outrage and rushed forward to pick them up.
[502] "Lazy, am I?" she muttered as she collected hydrangea heads into her skirt. "Oh, poor Great-Uncle William! What a mess. He liked them all colors. Oh, those little blue beasts!"
[503] She went to tip the flowers out of her skirt onto the table outside the study window and discovered a basket by the wall there. She took it with her among the bushes. While Waif scuttled and snorted and sniffed around her, Charmain scooped up snipped-off hydrangea heads by the basket load. She chuckled rather meanly when she discovered that the kobolds had not always been certain which were blue. They had left most of the ones that were greenish and some that were lavender-colored, while there was one bush at which they must have had real trouble, because each flower on each of its umbrellas was pink in the middle and blue on the outside. To judge by the numbers of tiny footprints around this bush, they had held a meeting about it. In the end, they had cut the blooms off one half of the bush and left the rest.
[504] "See? It's not that easy," Charmain said loudly, in case there were any kobolds around listening. "And what it really is is vandalism and I hope you're ashamed." She carried her last basketful back to the table, repeating, "Vandals. Bad behavior. Little beasts," and hoping that Rollo at least was somewhere listening.
[505] Some of the biggest heads had quite long stalks. Charmain collected those into a large pink, mauve, and greenish white bunch and spread the rest out on the table to dry in the sun. She remembered reading somewhere that you could dry hydrangeas and they would stay the same color and make good decorations for winter. Great-Uncle William would enjoy these, she thought.
"So you see it is useful to sit and read a lot!" she announced to the air. By this time, however, she knew she was trying to justify herself to the world—if not to Peter—because she had been rather too impressed with herself for getting a letter from the King. "Oh, well," she said. "Come on, Waif."
[506] Waif followed Charmain into the house but backed away from the kitchen door, trembling. Charmain saw why when she came into the kitchen and Peter looked up from his steaming saucepan. He had found an apron from somewhere and stacked all the crockery in neat heaps along the floor. He gave Charmain a look of righteous pain. "Very ladylike," he said. "I ask you to help me wash up and you pick flowers!"
[507] "No, really," Charmain said. "Those beastly kobolds have cut off all the pink ones."
[508] "They have?" Peter said. "That's too bad! Your uncle's going to be upset when he comes home, isn't he? You could put your flowers in that dish where the eggs are."
[509] Charmain looked at the pie dish full of eggs crammed in beside the big bag of soapflakes among the teapots on the table. "Then where do we put the eggs? Just a moment." She went away to the bathroom and put the hydrangeas in the washbasin. It was rather ominously moist and trickly in there, but Charmain preferred not to think about that. She went back to the kitchen and said, "Now I'm going to nurture the hydrangea bushes by emptying these teapots on them."
[510] "Nice try," Peter said. "That'll take you several hours. Do you think this water is hot yet?"
[511] "Only steaming," Charmain said. "I think it ought to bubble. And it won't take me hours. Watch." She sorted out two largish saucepans and began emptying teapots into them. She was saying, "There are some advantages to being lazy, you know," when she realized that, as soon as she had emptied a teapot and put it back on the table, the teapot disappeared.
[512] "Leave us one," Peter said anxiously. "I'd like a hot drink."
[513] Charmain thought about this and carefully put the last teapot down on the chair. It disappeared too.
"Oh, well," Peter said.
[514] Since he was obviously trying not to be so unfriendly, Charmain said, "We can get afternoon tea in the living room after I've emptied these. And my mother brought another bag of food when she came."
[515] Peter cheered up remarkably. "Then we can have a decent meal when we've done the washing up," he said. "We're doing that first, whatever you say."
[516] And he held Charmain to it, in spite of her protests. As soon as she came in from the garden, Peter came and took the book out of her hands and presented her with a cloth to tie round her waist instead. Then he led her to the kitchen, where the mysterious and horrible process began. Peter thrust another cloth into her hands. "You wipe and I'll wash," he said, lifting the steaming saucepan off the fire and pouring half the hot water on the soapflakes sprinkled in the sink.
He heaved up a bucket of cold water from the pump and poured half of that in the sink too.
[517] "Why are you doing that?" Charmain asked.
[518] "So as not to get scalded," Peter replied, plunging knives and forks into his mixture and following those with a stack of plates. "Don't you know anything?"
[519] "No," Charmain said. She thought irritably that not one of the many books she had read had so much as mentioned washing dishes, let alone explained how you did it. She watched as Peter briskly used a dishcloth to wipe old, old dinner off a patterned plate. The plate came out of the suds bright and clean. Charmain rather liked the pattern now and was almost inclined to believe that this was magic. She watched Peter dip the plate in another bucket to rinse it.
Then he handed it to her. "What do I do with this?" she asked.
[520] "Wipe it dry, of course," he said. "Then stack it on the table."
[521] Charmain tried. The whole horrible business took ages. The wiping cloth hardly seemed to soak up water at all and the plate kept nearly slithering out of her hands. She was so much slower at wiping than Peter was at washing, that Peter soon had a heap of plates draining beside the sink and began to get impatient. Naturally, at that point, the prettiest patterned plate slid out of Charmain's hands completely and fell on the floor. Unlike the strange teapots, it broke.
[522] "Oh," Charmain said, staring down at the pieces. "How do you put them together?"
[523] Peter rolled his eyes up toward the ceiling. "You don't," he said. "You just take care not to drop another." He collected the pieces of plate and threw them into another bucket. "I'll wipe now. You try your hand at washing, or we'll be all day." He let the now brownish water out of the sink, collected the knives, forks, and spoons out of it, and dropped them in the rinsing bucket. To Charmain's surprise, they all seemed to be clean and shiny now.
500
Чармейн пропустила слова мимо ушей и направилась ко входной двери. Бродяжка последовала за ней, суетясь под ногами и привлекая внимание. Но девочка слишком сильно рассердилась на Питера, чтобы заметить виляния и кружения собачки.
— Критикан! — так и бурлила она. — Вечно ему всё не нравится. Будто сам он ангел!
501
Она вышла в сад и ахнула. Кобольды не теряли времени даром. Быстро и бесшумно сотворили они кучу дел. Чармейн не разрешила им вырубить кусты гортензии — и кобольды послушались её, но никто не запрещал им пообрывать сами цветы: розовые, сиреневые и белые. Всю дорожку усеивали розовые и белые зонтики гортензии, и ещё больше валялось среди самих кустов. Девочка разъярённо завопила и бросилась собирать оборванные цветы.
502
— Я-то лентяйка? — бормотала она, складывая цветы в подол. — Ох, несчастный двоюродный дедушка Уильям! Все кусты попорчены. Он ведь любит свою гортензию: и розовую, и белую, и зелёную. Ну мелкие синюшные чудовища!
503
Чармейн подошла к столику неподалёку от кабинетного окна, чтобы выложить собранные цветы, и приметила у стены корзинку. Она ссыпала в неё поклажу и снова принялась поднимать белые и розовые зонтики. Пока Бродяжка сновала, фыркала и топталась вокруг девочки, та успела набрать целую корзину. Чармейн усмехнулась, когда заметила, что кобольды не всегда ясно отличали синий цвет от других. Они почти не тронули кусты с зеленоватыми и бледно-лиловыми цветами, однако куст, на котором росли зонтики синие снаружи и розовые внутри, заставил их поломать голову. Судя по пучку крохотных следов от лапок неподалёку, кобольды даже собрались посоветоваться, как им быть. В конечном счёте, они решили оборвать ровно половину куста.
504
— Не так-то просто решить, верно? — громко спросила Чармейн на случай, если кобольды притаились где-то поблизости. — Ваша выходка — чистейшей воды вандализм. Надеюсь, вам станет стыдно.
Она подняла корзинку и подошла к столику, неустанно повторяя на ходу:
— Вандалы. Плохой поступок. Маленькие бестии.
Девочка очень надеялась, что Ролло слышит её слова.
505
Некоторые крупные цветы оказались оторванными вместе с ветками — Чармейн собрала их в розовые, сиреневые и бело-зелёные букеты. Остальные цветы она рассыпала на столе, чтобы высушить на солнце. Девочка где-то читала, что если цветы гортензии засушить, они сохраняют свой прежний цвет и потом из них получаются прекрасные зимние украшения. «Двоюродному дедушке Уильяму они понравятся,» — думала про себя Чармейн.
506
Бродяжка последовала за девочкой в дом, однако перед кухонной дверью вдруг задрожала и посеменила прочь. Чармейн отворила дверь и поняла страх собаки. Питер стоял у кипящей кастрюли, окружённый густым паром. Он где-то раздобыл фартук, рассортировал всю посуду и расставил её ровными стопками на полу. Когда девочка вошла в кухню, он одарил её полным презрения взглядом.
— Истинная леди: попросил её помочь с посудой, а она набрала цветочков!
508
— Серьёзно? — его брови чуть поднялись. — Скверное дельце! Твой двоюродный дедушка расстроится, когда вернётся домой. Положи цветы в посудину из-под яиц.
509
Среди чашек на столе, около мешка с мыльной стружкой, девочка приметила большой глиняный горшок, полный яиц.
— А куда мы переложим яйца? Так, я сейчас, — она бросилась в ванную комнату и положила гортензию в умывальник. Вокруг царила сырость, не предвещающая ничего хорошего, но Чармейн решила не обращать внимания и поспешно вернулась на кухню.
— Я подпитаю гортензию остатками чая из чашек и верну её к жизни.
510
— Давай-давай, попробуй, — усмехнулся Питер, — за несколько часов управишься. Думаешь, вода ещё не остыла?
511
— Она только что вскипела, — ответила девочка. — Пузырей только не хватает. Я быстро справлюсь. Гляди.
Она выбрала две большие кастрюли и начала выливать в них чай.
— Порой, быть ленивой полезно, — сказала она и тут заметила, что пустые чашки, едва их ставят обратно на стол, исчезают.
512
— Оставь нам хоть одну, — всполошился Питер. — Уж не знаю, как ты, а я бы выпил чего-нибудь горячего.
513
Чармейн обдумала его слова и предусмотрительно опустила следующую чашку на стул. Она исчезла.
— Ну и пусть, — бессильно вздохнул парень.
514
Девочка заметила, что он перестал ворчать и придираться, и потому предложила:
— Когда я закончу с чашками, можем пойти перекусить в гостиную. Мама принесла сегодня ещё один мешок с едой.
515
Питер воспарял духом.
— Значит, мы славно поужинаем, когда помоем всю посуду, — улыбнулся он. — Что бы ты ни сказала — сначала разберёмся с грязной посудой.
516
Когда девочка вернулась из сада, Питер, игнорируя все её протесты, отобрал у неё книгу и повязал широкую тряпку вместо фартука. Затем юноша взял её за руку и потащил на кухню, где они приступили к загадочному и ужасающему ритуалу.
— Я мою — ты вытираешь, — произнёс Питер, всучив Чармейн ещё одну тряпку. Парень поднял дымящуюся кастрюлю и вылил половину в усеянную мыльными стружками раковину. Потом он слил туда же половину ведра с ледяной водой из водокачки.
518
— Чтобы посуда отмокла и не слипалась, — ответил Питер, погружая в раковину с водой охапки ножей, вилок, а следом и стопки тарелок. — Ты что, совсем ничего не знаешь?
519
— Нет, — холодно бросила Чармейн. Она раздражённо вспоминала все книжки, в которых так часто упоминалось мытьё посуды, однако ни в одной из них не объяснялось, как же осуществляется этот дьявольский процесс. Девочка наблюдала, как Питер легко управляется с тряпкой, ловко стирая с тарелок засохшие пятна и остатки старых обедов и ужинов. Чистые блестящие тарелки одна за другой появлялись из мыльной раковины. Чармейн смотрела во все глаза и всё больше склонялась к мысли, что перед ней творится настоящее волшебство. Юноша тем временем принялся полоскать чистые тарелки в другом ведре и подавать девочке.
— И что мне с ними делать? — спросила она.
521
Чармейн попыталась. Казалось, прошло несколько ужасных, полных муки лет прежде, чем она справилась с первой тарелкой. Оказалось, что тряпка почти не впитывала воду, и тарелка опасно скользила в руках, так и норовя выскочить. Работа у девочки продвигалась медленно, за это время Питер уже успел перемыть две стопки тарелок и теперь нетерпеливо ворчал, что ему не хватает места для посуды. Неловкое движение — и тарелка с замысловатым узором выскользнула из рук Чармейн. «Дзынь,» — разбилась она о пол, и никакие чары её не уберегли.
522
— Ой, — выдохнула девочка, уставившись на разноцветные кусочки. — Как же их теперь склеить?
523
Питер воздел глаза к потолку.
— Их не склеишь, — проговорил он, — просто постарайся больше не ронять посуду.
Он быстро собрал осколки и выкинул их в стоящее в стороне ведро.
— Давай-ка, теперь я буду вытирать, а ты мой. Иначе мы так провозимся весь день.
Парень спустил воду в раковине, собрал ножи, вилки, ложки и кинул их в ведро для полоскания. Чармейн немало удивилась, заметив, что все столовые приборы теперь сияли, как новенькие.