[524] As she watched Peter fill the sink again with more soap and hot water, she decided, crossly but quite reasonably, that Peter had chosen the easy part of the work.
[525] She found she was mistaken. She did not find it easy at all. It took her slow ages on each piece of crockery, and she got soaked down the front of her in the process. And Peter kept handing back to her plates and cups, saucers and mugs, and saying they were still dirty. Nor would he let her wash any of the many dog dishes until the human crockery was done. Charmain thought this was too bad of him. Waif had licked each one so clean that Charmain knew they would be easier to wash than anything else. Then, on top of this, she was horrified to find that her hands were coming out of the suds all red and covered with strange wrinkles.
[526] "I must be ill!" she said. "I've got a horrible skin disease!"
[527] She was annoyed and offended when Peter laughed at her.
[528] But the dreadful business was done at last. Charmain, damp in front and wrinkly in the hands, went sulkily off to the living room to read The Twelve-Branched Wand by the slanting light of the setting sun, leaving Peter to stack the clean things in the pantry. By this time, she was feeling she might go mad if she didn't sit and read for a while. I've hardly read a word all day, she thought.
[529] Peter interrupted her much too soon by coming in with a vase he had found and filled with the hydrangeas, which he dumped down on the table in front of her. "Where's that food you said your mother brought?" he said.
[530] "What?" Charmain said, peering at him through the foliage.
"I said Food," Peter told her.
[531] Waif seconded him by leaning against Charmain's legs and groaning.
[532] "Oh," Charmain said. "Yes. Food. You can have some if you promise not to dirty a single dish eating it."
[533] "That's all right," Peter said. "I'm so hungry I could lick it off the carpet."
[534] So Charmain reluctantly stopped reading and dragged the bag of food out from behind the armchair, and they all three ate large numbers of Mr. Baker's beautiful pasties, followed by Afternoon Tea, twice, from the trolley. In the course of this huge meal, Charmain parked the vase of hydrangeas on the trolley to be out of the way. When she next looked, they had vanished.
[535] "I wonder where they went," Peter said.
"You can sit on the trolley and find out," Charmain suggested.
[536] But Peter did not feel like going that far, to Charmain's disappointment. While she ate, she tried to think of ways of persuading Peter to go away, back to Montalbino. It was not that she utterly disliked him, exactly. It was just annoying to share the house with him. And she knew, as clearly as if Peter had told her, that the next thing he was going to make her do was to empty the things out of those laundry bags and wash them too. The idea of more washing made her shudder.
[537] At least, she thought, I'm not going to be here tomorrow, so he can't make me do it then.
[538] All at once she was hideously nervous. She was going to see the King. She had been crazy to write to him, quite mad, and now she was going to have to go and see him. Her appetite went away. She looked up from her last creamy scone and found it was now dark outside. The magical lighting had come on indoors, filling the room with what seemed like golden sunshine, but the windows were black.
[539] "I'm going to bed," she said. "I've got a long day tomorrow."
[540] "If that King of yours has any sense," Peter said, "he'll kick you straight out as soon as he sees you. Then you can come back here and do the laundry."
[541] Since both these things were exactly what Charmain was afraid of, she did not answer. She simply picked up Memoirs of an Exorcist for some light reading, marched to the door with it, and turned left to where the bedrooms were.
[542] Chapter Seven
IN WHICH A NUMBER OF PEOPLE ARRIVE AT THE ROYAL MANSION
[543] Charmain had rather a disturbed night. Some of this was certainly due to Memoirs of an Exorcist, whose author had clearly been very busy among a lot of haunts and weirdities, all of which he described in a matter-of-fact way that left Charmain in no doubt that ghosts were entirely real and mostly very unpleasant. She spent a lot of the night shivering and wishing she knew how to turn on the light.
[544] Some of the disturbance was due to Waif, who was determined she had a right to sleep on Charmain's pillow.
[545] But most of the disturbance was nerves, pure and simple, and the fact that Charmain had no way of telling what the time was. She kept waking up, thinking, Suppose I oversleep! She woke in gray dawn, hearing birds twittering somewhere, and almost decided to get up then. But somehow she fell asleep again, and when she woke next it was in broad daylight.
[546] "Help!" she cried out and flung back the covers, accidentally flinging Waif onto the floor too, and stumbled across the room to find the good clothes she had put out specially. As she dragged on her best green skirt, the sensible thing to do came to her at last. "Great-Uncle William," she called out, "how do I tell what time it is?"
[547] "Merely tap your left wrist," the kindly voice replied, "and say 'Time,' my dear." It struck Charmain that the voice was fainter and weaker than it had been. She hoped it was simply that the spell was wearing off, and not that Great-Uncle William was getting weaker himself, wherever he was.
[548] "Time?" she said, tapping.
[549] She expected a voice, or more probably a clock to appear. People in High Norland were great on clocks. Her own house had seventeen, including one in the bathroom. She had been vaguely surprised that Great-Uncle William did not seem to have even one cuckoo clock somewhere, but she realized the reason for this when what happened was that she simply knew the time. It was eight o'clock. "And it'll take me at least an hour to walk there!" she gasped, ramming her arms into her best silk blouse as she ran for the bathroom.
[550] She was more nervous than ever as she did her hair in there. Her reflection—with water trickling across it for some reason—looked terribly young with its hair in one rusty pigtail over its shoulder. He'll know I'm only a schoolgirl, she thought. But there was no time to dwell on it. Charmain rushed out of the bathroom and back through the same door leftward and charged into the warm, tidy kitchen.
[551] There were now five laundry bags leaning beside the sink, but Charmain had no time to bother about that. Waif scuttled toward her, whining piteously, and scuttled back to the fireplace, where the fire was still cheerfully burning.
Charmain was just about to tap the mantelpiece and ask for breakfast, when she saw Waif 's problem. Waif was now too small to get her tail anywhere near the fireplace. So Charmain tapped and said, "Dog food, please," before asking for breakfast for herself.
[552] As she sat at the cleared table hurrying through her breakfast, while Waif briskly cleaned up the dog dish at her feet, Charmain could not help grudgingly thinking that it was much nicer having the kitchen clean and tidy. I suppose Peter has his uses, she thought, pouring herself a last cup of coffee. But then she felt she ought to tap her wrist again. And she knew it was now six minutes to nine and jumped up in a panic.
524
Пока Питер менял воду в раковине, девочка подумала, что в прошлый раз юноша взялся мыть посуду, потому что, наверняка, мытьё — легчайшая часть работы.
525
Как же она ошибалась. Чармейн показалось, что потребовалась сотня лет, чтобы вымыть один-единственный горшок, к тому же она вымочила весь свой фартук. Питер быстро вытирал за ней тарелки и чашки, кастрюли и кружки и не прекращал ворчать, что они по-прежнему грязные. Девочка про себя не прекращала сердиться на него. Например, почему он не дал ей вымыть собачьи миски прежде остальной посуды? Ведь Бродяжка так чисто их вылизала, что помыть их не составило бы труда. Когда же, наконец, они перемыли всю посуду, Чармейн с ужасом обнаружила, что руки её покраснели, а на пальцах появились уродливые морщинки.
528
Всё-таки кошмарное мытьё посуды закончилось. Питер остался на кухне убрать чистую посуду в кладовку, а уставшая Чармейн в вымокшей одежде и с морщинками на руках мрачно побрела в гостиную, чтобы в лучах заходящего солнца почитать «Жезл с двенадцатью ветвям». Она чувствовала, что сойдёт с ума, если не прочтёт хотя бы две-три страницы. «Весь день дёргают, ни слова не дают прочесть,» — ворчала она про себя.
529
Вскоре появился Питер и прервал её чтение. Он принёс с собой найденную в кладовке вазу, в которую поставил цветы гортензии. Водрузив вазу на стол перед девочкой, он спросил:
— А где мешок с едой, который принесла твоя матушка?
530
— Что? — недоумённо произнесла Чармейн, глядя на юношу сквозь яркие цветы.
— Еда! — ёмко объяснил Питер.
532
— А, еда, точно, — вспомнила Чармейн. — Только обещай мне, что не запачкаешь ни единой тарелки.
533
— Хорошо, — благодушно кивнул парень. — Я так проголодался, что готов есть даже с пола.
534
Девочка с неохотой отложила книгу и достала из-за кресла мешок с едой. Они разделили на троих изрядное количество пирогов и пышек, выпеченных отцом Чармейн, и дважды заказывали у тележки чай к полднику. Пока они трапезничали, девочка переставила вазу с гортензией на тележку. Ваза в миг исчезла.
535
— Интересно, куда они все деваются? — спросил Питер.
— Сядь на тележку — узнаешь, — предложила Чармейн.
536
Но Питер оказался не настолько любопытен и, к великому разочарованию Чармейн, отказался от затеи. Ужиная, девочка размышляла, как бы спровадить парня обратно в Монтальбино. Не то, чтобы она Питера совсем терпеть не могла, но её ужасно раздражал факт, что им приходится уживаться в одном доме. А ещё она совершенно точно знала, что этот мальчишка назавтра потребует от неё: соберёт по дому все мешки с грязным бельём и заявит, что пора бы заняться стиркой. Мысль ещё об одном дне, полном мыльной воды и грязных вещей, заставила её содрогнуться.
537
«Но, с другой стороны, я ведь завтра уеду, — рассуждала Чармейн, — так что он не сможет меня заставить.»
538
От мысли о предстоящей поездке девочку снова охватило волнение. Завтра она увидит короля. Чистейшим безумием было писать ему, а теперь ей предстоит встретиться с ним лично. Весь её аппетит улетучился. Она посмотрела на недоеденное печенье с кремом, а потом за окно. Уже стемнело. Волшебные огоньки зажглись и наполнили комнату золотистым солнечным светом, а за оконными стёклами чернела подступающая ночь.
540
— Если этот твой король хоть чуточку разбирается в людях, — откликнулся юноша, — он отошлёт тебя, едва только увидит. Тогда ты вернёшься сюда, и мы перестираем всю грязную одежду.
541
Чармейн не ответила, потому что Питер попал в точку: именно такого исхода она боялась больше всего. Она молча схватила «Воспоминания экзорциста», чтобы почитать перед сном, прошагала к двери и повернула налево.
543
Чармейн проворочалась всю ночь. Виной тому отчасти оказались «Воспоминания экзорциста», в которых автор настолько правдоподобно и подробно описывал свои злоключения и охоту на нечисть, что девочка очень скоро поверила, что призраки существуют на самом деле и, как правило, ничего хорошего ждать от них не приходится. Половину ночи Чармейн провела, с головой укрывшись одеялом и с сожалениями, что не знает, как зажигается свет.
544
Немалое беспокойство причинила и Бродяжка, которая то и дело залезала на подушку Чармейн.
545
Однако главная причина бессонной ночи крылась в переживаниях о грядущем дне. Невозможность определить время ещё больше подогревала растущую нервозность Чармейн. Девочка поминутно вскакивала с мыслью «Проспала!» и в панике пыталась определить, который теперь час. Окончательно Чармейн проснулась на рассвете под щебетание ранних птах. Она решила, что пора вставать, но неожиданно для себя вдруг снова заснула. Когда же девочка проснулась в следующий раз, комнату заливал дневной свет.
546
— Спасите! — завопила она, скидывая на пол одеяла и спящую среди них Бродяжку. Чармейн вихрем пронеслась к шкафу, куда ещё вчера повесила свой лучший наряд, и принялась одеваться. Девочка натянула изящную зелёную юбочку, и тут в голову ей пришла мысль.
— Двоюродный дедушка Уильям, — крикнула она, — как узнать, который час?
547
— Просто постучи по левому запястью, моя милая, — откликнулся мягкий голос, — и скажи: «Время».
Чармейн заметила, что голос двоюродного дедушки Уильяма стал слабее и отдалённее. Она очень надеялась, что виной тому иссякающие чары, а не самочувствие самого волшебника, где бы он сейчас ни был.
549
Она полагала, что какой-нибудь зачарованный голос сообщит ей время, или где-нибудь в комнате появятся часы. Жители Верхней Норландии поголовно были помешаны на часах. В доме Чармейн находилось семнадцать разных видов часов. Часы висели даже в ванной комнате, поэтому девочка крайне удивилась, когда не нашла в доме двоюродного дедушки Уильяма даже обычных часов с кукушкой. Но загадка решилась, когда в голове Чармейн вдруг из ниоткуда возникло знание, что сейчас восемь часов утра.
— Мне ещё час добираться до города, — с ужасом выдохнула она. Девочка пулей вылетела из спальни, на ходу застёгивая шикарную шелковую блузку.
550
Заскочив в ванную комнату, она первым делом глянула в усеянное каплями воды зеркало. Переживания и метания в её душе усилились — рыжая коса на плече смотрелась совершенно по-детски. «Он тут же поймёт, что я ещё школьница,» — пронеслось в голове Чармейн. Но время поджимало, и она поспешно покинула ванную комнату, затем вернулась, развернувшись на пороге влево. Девочку окружило тепло чистой кухни.
551
Около раковины скопились, теперь уже, пять мешков с бельём, но Чармейн слишком торопилась, чтобы переживать из-за них. Бродяжка поспешно трусила следом, жалобно поскуливая. Она ткнулась носом в ногу девочки, а затем подбежала к очагу, где уютно плясал огонёк. Чармейн постучала по каминной полке, собираясь попросить завтрак, и только тут сообразила, о чём её просит собачка: Бродяжка, снова став крохотной, не могла достаточно сильно стукнуть хвостом по основанию очага.
— Собачью еду, пожалуйста, — попросила девочка, прежде чем заказать завтрак себе.
552
Пока Чармейн расправлялась с завтраком, её не покидала сторонняя мысль, как же всё-таки приятно сидеть на прибранной кухне, без грязной посуды. «Видимо, Питер знает толк в уборке,» — подумала девочка, допивая последнюю чашечку кофе. Покончив с трапезой, она встала и постучала по запястью. Она тут же осознала, что уже без шести девять, и в панике побежала к двери.