After that, there was no need to ask how to move. Charmain found herself kicking her legs mightily and positively surging toward Great-Uncle William's house. She shot in over its roof and across the front garden, where the spell seemed to leave her. She just had time to jerk herself sideways so that she was above the path, before she came down with a thump and sat on the neat crazy-paving, shaking all over.
[190] Safe! she thought. Somehow there seemed to be no doubt that inside Great-Uncle William's boundaries, it was safe. She could feel it was.
[191] After a bit, she said, "Oh, goodness! What a day! When I think that all I ever asked for was a good book and a bit of peace to read it in…! Bother Aunt Sempronia!"
[192] The bushes beside her rustled. Charmain flinched away and nearly screamed again when the hydrangeas bent aside to let a small blue man hop out onto the path.
"Are you in charge here now?" this small blue person demanded in a small hoarse voice.
[193] Even in the twilight the little man was definitely blue, not purple, and he had no wings. His face was crumpled with bad-tempered wrinkles and almost filled with a mighty nose, but it was not an insect's face. Charmain's panic vanished. "What are you?" she said.
[194] "Kobold, of course," said the little man. "High Norland is all kobold country. I do the garden here."
"At night?" Charmain said.
[195] "Us kobolds mostly come out at night," said the small blue man. "What I said—are you in charge?"
[196] "Well," Charmain said. "Sort of."
[197] "Thought so," the kobold said, satisfied. "Saw the wizard carried off by the Tall Ones. So you'll be wanting all these hydrangeas chopped down, then?"
[198] "Whatever for?" Charmain said.
[199] "I like to chop things down," the kobold explained. "Chief pleasure of gardening."
[200] Charmain, who had never thought about gardening in her life, considered this. "No," she said.
[201] "Great-Uncle William wouldn't have them if he didn't like them. He's coming back before long, and I think he might be upset to find them all chopped down. Why don't you just do your usual night's work and see what he says when he's back?"
[202] "Oh, he'll say no, of course," the kobold said gloomily. "He's a spoilsport, the wizard is. Usual fee, then?"
[203] "What is your usual fee?" Charmain asked.
[204] The kobold said promptly, "I'll take a crock of gold and a dozen new eggs."
[205] Fortunately, Great-Uncle William's voice spoke out of the air at the same time. "I pay Rollo a pint of milk nightly, my dear, magically delivered. No need to concern yourself."
[206] The kobold spat disgustedly on the path.
"What did I say? Didn't I say spoilsport? And a fat lot of work I can do, if you're going to sit in this path all night."
[207] Charmain said, with dignity, "I was just resting. I'm going now." She got to her feet, feeling surprisingly heavy, not to speak of weak about the knees, and plodded up the path to the front door. It'll be locked, she thought. I shall look awfully silly if I can't get in.
[208] The door burst open before she reached it, letting out a surprising blaze of light and with the light Waif's small scampering shape, squeaking and wagging and wriggling with delight at seeing Charmain again. Charmain was so glad to be home and welcomed that she scooped Waif up and carried him indoors, while Waif writhed and wriggled and reached up to lick Charmain's chin.
[209] Indoors, the light seemed to follow you about magically. "Good," Charmain said aloud. "Then I don't need to hunt for candles." But her inner thoughts were saying frantically, I left that window open! The lubbock can get in! She dumped Waif on the kitchen floor and then rushed left through the door. Light blazed in the corridor as she raced along to the end and slammed the window shut. Unfortunately, the light made it seem so dark in the meadow that, no matter how hard she peered through the glass, she could not tell if the lubbock was out there or not. She consoled herself with the thought that she had not been able to see the window once she was in the meadow, but she still found she was shivering.
[210] After that, she could not seem to stop shivering. She shivered her way back to the kitchen and shivered while she shared a pork pie with Waif, and shivered more because the pool of tea had spread out under the table, making the underside of Waif wet and brown. Whenever Waif came near her, parts of Charmain became clammy with tea too. In the end, Charmain took off her blouse, which was flapping open because of the missing buttons anyway, and wiped up the tea with it. This of course made her shiver more. She went and fetched herself the thick woollen sweater Mrs. Baker had packed for her and huddled into it, but she still shivered. The threatened rain started. It beat on the window and pattered down the kitchen chimney, and Charmain shivered even more. She supposed it was shock, really, but she still felt cold.
[211] "Oh!" she cried out. "How do I light a fire, Great-Uncle William?"
"I believe I left the spell in place," the kindly voice said out of the air. "Simply throw into the grate one thing that will burn and say aloud, 'Fire, light,' and you should have your fire."
[212] Charmain looked round for one thing that would burn. There was the bag beside her on the table, but it still had another pork pie and an apple tart in it, and besides, it was a nice bag, with flowers that Mrs. Baker had embroidered on it. There was paper in Great-Uncle William's study, of course, but that meant getting up and fetching it. There was the laundry in the bags by the sink, but Charmain was fairly sure that Great-Uncle William would not appreciate having his dirty clothes burned. On the other hand, there was her own blouse, dirty and tea-soaked and missing two buttons, in a heap on the floor by her feet.
[213] "It's ruined anyway," she said. She picked up the brown, soggy bundle and threw it into the fireplace. "Fire, light," she said.
[214] The grate thundered into life. For a minute or so, there was the most cheerfully blazing fire that anyone could have wished for. Charmain sighed with pleasure. She was just moving her chair nearer to the warmth, when the flames turned to hissing clouds of steam. Then, piling up and up among the steam, crowding up the chimney and blasting out into the room, came bubbles. Big bubbles, small bubbles, bubbles glimmering with rainbow colors, they came thronging out of the fireplace into the kitchen. They filled the air, landed on things, flew into Charmain's face, where they burst with a soft sigh, and kept coming. In seconds, the kitchen was a hot, steamy storm of froth, enough to make Charmain gasp.
[215] "I forgot the bar of soap!" she said, panting in the sudden wet heat.
[216] Waif decided that the bubbles were personal enemies and retreated under Charmain's chair, yapping madly and snarling at the bubbles that burst. It was surprisingly noisy.
[217] "Do shut up!" Charmain said. Sweat ran down her face, and her hair, which had come down over her shoulders, was dripping in the steam. She batted a cloud of bubbles away and said, "I think I'll take all my clothes off."
190
«Спасена!» — с облегчением и торжеством промелькнуло в её голове. Чармейн чувствовала, что ничто не может угрожать ей, пока она находится близ дома двоюродного дедушки Уильяма.
191
— Ну и денёк! — наконец, воскликнула девочка, придя в себя. — Всего-то хотела найти хорошую книжку, чтоб почитать в своё удовольствие… Ох уж эта тётка Семпрония, вечно суёт нос, куда не просят!
192
Кусты позади неё зашуршали. Чармейн отскочила и снова закричала, едва на дорожку выскочил маленький синий человечек.
— Тебя наняли? — грозно вопросил человечек сипловатым голоском.
193
Несмотря на сумерки, девочка ясно разглядела, что кожа человечка вовсе не фиолетовая, а синяя, и сзади нет никаких крыльев. Лицо его избороздили морщины, говорящие о скверном характере, а в центре красовался огромный загнутый нос — ничего насекомоподобного тут не проглядывало. Страхи Чармейн улетучились.
— Кто ты? — с любопытством спросила она.
194
— Кобольд, кто же ещё, — бросил человечек. — Верхняя Норландия — родина и дом кобольдов. Я слежу за садом.
— По ночам? — удивилась девочка.
195
— Мы, кобольды, ведём ночной образ жизни, — ответил человечек. — И я, вообще-то, спросил: тебя наняли?
197
— Так я и думал, — довольно изрёк кобольд. — Я видел, как Высокие унесли волшебника. Хочешь вырубить всю гортензию?
200
Чармейн, которая всю жизнь прекрасно жила и без садоводства, обдумала предложение.
— Нет, — выдала она в итоге.
201
— Если бы двоюродному дедушке Уильяму не нравилась гортензия, он бы не сажал её. Он вернётся в скором времени, и, думаю, вырубленная гортензия сильно огорчит его. Почему бы тебе пока не заняться своей привычной работой, а, когда двоюродный дедушка Уильям вернётся, сам спросишь его о гортензии?
202
— Да он точно не согласится, — раздосадовано вздохнул кобольд. — С этим волшебником никакого веселья. Оплата как обычно?
205
К счастью в разговор вмешался голос двоюродного дедушки Уильяма:
— За ночь работы Ролло получает пол литра молока, оно само появляется на пороге магическим способом. Так что, моя милая, не переживай.
206
Кобольд с отвращением сплюнул на дорожку.
— Ну что я тебе говорил, а? Вечно всё испортит. А ты тут всю ночь что ли собираешься просидеть? Славная работёнка ждёт меня в таком случае.
207
— Я лишь присела отдохнуть, — с достоинством ответила девочка. — Сейчас я уйду.
Чармейн встала на ноги, вдруг оказавшиеся ужасно тяжёлыми, не считая слабости в коленях, и побрела ко входной двери.
«Наверняка заперта, — подумала девочка. — Какой же дурой я буду выглядеть, если не смогу войти в дом.»
208
Но дверь услужливо распахнулась перед Чармейн, едва только та ступила на крыльцо; ей в лицо ударил яркий свет. Тут же навстречу выбежал лохматый Бродяга. Пёс из всех сил вилял хвостом, повизгивал и отирался о ноги Чармейн, всем видом показывая, как он рад её возвращению. Девочке так приятно было вернуться домой и видеть, как её здесь ждут, что она подхватила Бродягу на руки и внесла в дом, в то время, как он извивался и вертелся, стараясь лизнуть Чармейн в щёку.
209
Свет в доме оказался волшебным: он не горел где-то в определённом месте, а просто следовал по пятам.
— Очень удобно, — отметила девочка. — Не придётся рыскать по дому в поисках свечей.
На самом деле мысли Чармейн в эту минуту лихорадочно скакали: «Я не закрыла окно! Лаббок непременно в него влезет!» Она опустила Бродягу на кухонный пол, а сама бросилась налево через дверь. В коридоре немедля вспыхнул волшебный огонь и не отставал от девочки до самого окна, которое она тут же со стуком захлопнула. К сожалению, из-за яркого света мрак за окном делался совершенно непроглядным, и сколько бы Чармейн не всматривалась, она так и не смогла понять, последовал ли лаббок за ней или нет. Девочка утешала себя мыслью, что с высоты того обрыва не было видно открытого окна в доме, и всё же дрожь не покидала её.
210
Дрожь не прошла и по дороге на кухню, и даже когда они с Бродягой ужинали пирогом со свининой. Ещё больше затрясло Чармейн, когда она заметила на полу недавнюю лужицу, которая теперь затекла под стол и, в добавок, перепачкала белое брюшко Бродяги. Его мокрая шерсть оставила на ногах и одежде девочки несколько липких пятен. Чармейн взглянула на свою блузку, полу расстёгнутую, с болтающимися краями, — ах да, ведь она оторвала от неё две пуговицы! — и обнаружила чай даже на ней. От этого её зазнобило ещё больше. Девочка отправилась в спальню и переоделась в шерстяной свитер, связанный её мамой, но дрожь не утихала. Снаружи зашумел ливень. Его крупные капли стучали в окно и падали в очаг через кухонную трубу. Шум дождя заставлял Чармейн трястись ещё больше. Она полагала, что виной тому испытанное потрясение, но дрожь и холод не покидали её тела.
211
— Да что же такое! — воскликнула девочка. — Дедушка Уильям, как мне разжечь огонь?
— Помнится, я зачаровал очаг, — раздался мягкий голос двоюродного дедушки Уильяма. — Брось в него что-нибудь, что сможет разгореться, и скажи вслух: «Пламя, гори» — огонь тут же зажжётся.
212
Чармейн огляделась по сторонам, в поисках чего-нибудь, что сможет разгореться. Первым на глаза попался её же мешок, но в нём ещё оставались яблочный торт и пирог со свининой, к тому же ей нравился этот мешок: миссис Бейкер вышила на нём очаровательные цветы. Следующее, что пришло девочке на ум, — бумага в кабинете двоюродного дедушки Уильяма. Отличный вариант, вот только для его осуществления предстояло подняться со стула, пройти в кабинет, а потом ещё и собирать её. Чармейн подумала о белье в прачечных мешках, стоящих у раковины, но решила, что двоюродный дедушка никак бы не одобрил сожжение его одежды. С другой стороны, ведь имелась её собственная грязная блузка с оторванными пуговицами, валявшаяся тут же, под ногами.
213
— Она безнадёжно испорчена, — подбодрила себя Чармейн, а затем подхватила сырую испачканную блузку и кинула в лоно очага.
— Пламя, гори, — приказала она.
214
Очаг с грохотом ожил, и через несколько минут в его пасти заплясал яркий огонь. Девочка улыбнулась и зажмурилась от удовольствия. Только она подвинула стул ближе к теплу очага, как пламя вдруг яростно зашипело; во все стороны повалили клубы пара, из которого начали появляться мыльные пузыри. Тысячи мыльных пузырей: большие, маленькие, переливающиеся всеми цветами радуги, — они поднялись до самой трубы, сползли на пол и продолжали множиться. Пузыри парили по всей кухне, оседали на столе и грязной посуде, лопались перед носом растерянной Чармейн, оставляли влажные следы на её коже. За несколько секунд мыльный ураган заполнил всю кухню пеной, не позволяя девочке нормально дышать.
216
Бродяга счёл пузыри своими личными врагами и быстренько спрятался под стул, бешено тявкая и рыча оттуда на мыльный каскад. Девочка никогда бы не подумала, что от такой крохотной собачонки может исходить столько шума.
217
— Да замолчи, наконец! — прикрикнула на него Чармейн. По её лицу струился пот, а с прядей волос капала осевшая пена.
— Думаю, придётся раздеться, — пробормотала девочка, лихо отбиваясь от мыльных облаков.