– Как скажете, ваше сиятельство…
Джеронимо вытащил из кармана длинный пульт, нажал на белую кнопку, и в воздухе возник воздушный корабль причудливой конструкции. Он возник из ниоткуда, точно был невидимым, и сейчас по приказу пилота сбросил одеяло, скрывающее его от чужих глаз.
Иллюзия рассеивается, и Питер напоследок успевает заметить, как принцесса, держась за заботливо подставленную руку, ловко садится в “Альбатрос”. Обман! Ложь! Хэйл хочет свести его с ума своими нарисованными иллюзиями! Принцесса не могла по собственной воле покинуть родной дом, еще и вызвав для этого двух бандитов! У него ведь была газетная вырезка, там было написано “похищение”… Правда, там еще было что-то про жажду приключений…
– Тебе не обмануть меня, Хэйл! – крикнул Питер в пустоту. – Ты не сможешь свести меня с ума своими выдумками!
– Я уже давно это сделал, – ответил ему голос, льющийся сразу отовсюду и обволакивающий его, словно густой мед. – Хоть я и поступил нечестно, мне не чужды некоторые принципы. Ты пришел сюда один, готовясь к честному поединку – и я не буду выставлять напоказ твое поражение. Это – мой дар тебе…
Питер почувствовал, будто мириады чужих глаз, жадно ловящих каждое его движение, пропали – и вместе с ними пропало чудовищное давление, теперь он понимал, что они буквально высасывали из него все его естество, пили его, словно комары, всю его уникальность они алчно разрывали на куски и растирали ее на поверхности своих блеклых глазных яблок. Теперь он чувствовал, что остался с Хэйлом наедине.
Но как ему добраться до злодея? Он здесь – и в то же время может быть неизмеримо далеко, сидеть за своим пультом, двигать рычаги, нажимать кнопки и постепенно сводить его, Питера Блока, с ума своими искусными миражами.
– Эти Залы, – голос Хэйла снова утопил сыщика в своем звучании, – я использую как грандиозную арену. Жителям нравится наблюдать за тем, как люди сходят здесь с ума – это я приучил их к этому зрелищу. Раньше они были замкнутыми в своей системе; над ними висели могущественные эгрегоры, вроде морали, культурных ценностей, религии, национальных особенностей, бесконечных правил и запретов, они не позволяли им перейти на новую ступень в собственном развитии – а для того, чтобы перейти на нее, нужно от многого избавиться… Теперь эти люди свободны от всего того, что кажется мне лишним – между ними нет никаких различий, никаких конфликтов, у них всего лишь один бог – Хэйл, и перед ними лежит бесконечное море возможностей и удовольствий! Это я подарил им эту свободу, это я подарил им солин, который они стали принимать добровольно, это я подарил им лайверы, которые они стали с радостью и по собственной воле запихивать в свои головы! И это они – по собственной воле – выбрали жизнь под объективами телекамер, я не принуждал их к этому – я всего лишь дал выбор! Возможность выбирать – вот что меняет людей до неузнаваемости! Ты считаешь, что я тиран, который сводит людей с ума, но правда, Питер, оказалась куда проще – люди добровольно сделали то, в чем ты винишь меня!
Не слушать лживый голос! Это дело принципа, нельзя еще раз попасть в эту ловушку – он уже ошибся однажды, в тот раз, когда мог покончить с тираном, но проклятый пожар спалил его надежды в своем огне. Нельзя слушать Хэйла, нельзя пытаться его понять – как бы разумно ни звучали его слова!
– Не знаю, зачем я говорю это. – Голос Хэйла звучал тяжело и устало, словно он исповедовался перед священником. – Наверное, у каждого бывает минута слабости – даже у меня… И хорошо, что в эту минуту меня слушает только обреченный безумец! И это правда – ты обречен в своем стремлении любой ценой выполнить это задание, добраться до меня, и никакие уговоры тебя не остановят – таковы правила игры… Как же славно они потрудились – ведь ты столь наивно принял эти правила, и так похож на него… Но победы не всегда приносит облегчение – иногда нужно уметь вовремя остановиться, чтобы не потерять все. Однажды один человек уже пробовал играть со мной в эту игру…
Стены снова меняют свой вид, и вот уже Питер стоит в белоснежном зале, а рядом с ним – совсем как настоящий – человек в сером костюме, на вид ему было не больше сорока. Он нервно прохаживался по залу, каждый его шаг отдавался стуком лакированных туфель – пару раз он даже прошел сквозь Питера, и, как и ожидалось от иллюзии, не нанес ему никакого вреда.
Одна стена преобразилась в большой телеэкран. На нем было видно девушку, сидящую за столом – поставленным голосом она, похоже, передавала новости, и голос ее звучал по всему Дому. Мужчина с тревогой взглянул на экран.