Стеклянный пол вместо асфальта. Наверху – такой же пол, словно прозрачный потолок, и внизу – то же самое. По стеклу ходят тысячи людей – самых разных народностей и самой разнообразной внешности. Тут и там пол прорезают, словно титанические иглы, огромные небоскребы, чьи корни терялись глубоко внизу, на нижних этажах, стволы проходили перед Питером, а верхушки устремлялись вверх, до самой Страны Чудес. Десятки и сотни магазинчиков, павильонов, торговых центров, памятников, офисных зданий и множество других архитектурных сооружений, которым не придумано имени в его языке. И повсюду – свет: яркий и тусклый, желтый, оранжевый, синий, красный, зеленый, белый, он лился с неоновых вывесок, голографических изображений, огромных электрифицированных плакатов, он лился из пустого пространства и даже с небес, вместо которых здесь были бесконечные слои этажей. Приглядевшись, Питер увидел там, наверху, на следующем этаже сотни двигающихся ног, и то же самое он увидел внизу, под собой – сотни и тысячи голов и плеч. Повсюду было движение – в воздухе летали причудливые дроны-роботы, транслирующие рекламу миллионом разных голосов, на огромных телеэкранах, возвышавшихся над людской массой, один рекламный ролик сменялся другим… Питеру показалось, что он оказался в аду или в раю, потому что такого он не мог представить даже в своих самых безумных мечтах и кошмарах!
Воистину, Либерталия была человеческим муравейником из стекла и света!
Когда удивление спало, Питер заметил группу людей, двигающихся в его направлении. Это были, судя по всему, полицейские – приятная глазу синяя форма, тяжелые ботинки и странные устройства на их поясах сразу навели Блока на эту мысль. Один из полицейских быстро двинулся в сторону сыщика, и тот инстинктивно отпрянул в сторону, приготовившись продать свою жизнь подороже, но оказалось, что полицейский лишь захлопнул за Питером дверь.
– Сержант, здесь открыта дверь, – обратился он к старшему по званию, которого от остальных отличали странные цветастые погоны. – Стоит проверить?
– Возможно, бездомные, – безразлично ответил сержант. – Когда вернемся, нужно отправить сюда дрона. Он возьмет анализы и найдет преступников.
Закрывший дверь полицейский согласно кивнул, и весь отряд неспешно пошел дальше.
Питер облегченно выдохнул. Он все никак не мог привыкнуть к своему “распыленному” состоянию! Однако, какая же странная здесь полиция. Неужели в этом обществе, населяющем Дом, не осталось преступников опаснее, чем бездомные и бродяги, если полиция регулярно обходит периметр всех этажей? Ему предстоит ответить на великое множество вопросов.
Нужно изучить Либерталию, подумал Питер. Возможно, принцесса будет где-то здесь? Он вспомнил, что вместе с ним отправили еще нескольких сыщиков – под его руководством они должны были выполнить опасное задание, но где они все теперь? Он не знает ни их имен, ни того, как они выглядят.
Питер устремился вперед по одной из улиц, вливаясь в постепенно нарастающий людской поток. Жители Дома одевались кто во что горазд – молодежь предпочитала цветастые ткани и вызывающие оттенки, у многих были татуировки, будто в моде теперь было подражание тюремным заключенным. Люди постарше, хоть и в большинстве своем одетые более серьезно, не были единой массой – тут и там проскальзывали молодежные элементы. У Питера складывалось впечатление, будто общество Дома всегда хочет казаться молодым. Он вспомнил слова своего недавнего собеседника: "В Доме нет места старикам". Почему в этом мире их так не любят?..
А еще у всех были маленькие экраны – кто-то периодически вытаскивал их из карманов, с чем-то сверяясь, кто-то не расставался с ними ни на секунду. Некоторые жители Либерталии, казалось, были рабами этих устройств – они постоянно что-то фотографировали или рассказывали, глядя в бездушную поверхность, будто экран был живым человеком, порой пропуская мимо ушей слова своих спутников или вовсе их игнорируя. Впрочем, тех это не обижало – они тоже были привязаны к своим экранам.
Между тем, вокруг становилось все шумнее. Питеру приходилось прилагать немалые усилия, чтобы уклоняться от прохожих, не догадывающихся о его присутствии, но это удавалось не всегда, и некоторые начинали удивленно озираться по сторонам, не понимая, с кем они только что столкнулись. Реклама была повсюду, она кричала, умоляла, зазывала, упрашивала, угрожала и визжала сотнями мужских, женских, детских и иных непонятных голосов отовсюду – со стен небоскребов, с потолка, с плакатов и голограмм; рекламные телеэкраны, большие и маленькие, вдвойне оживляли этот удивительный город в башне.