27. За ширмой телегосударства
Ему снилось, что он падал.
Падал в адский огонь, а сверху в него летел, но все никак не мог настигнуть женский визг, и чей-то злобный хохот… А в мыслях его только горечь и обида на самого себя, что он не смог сделать что-то очень важное, то, чему он посвятил всю свою жизнь…
Эта боль – она действительно существует? Она действительно скручивает ему голову, огненным клеймом выжигает затылок, превращает в агонизирующее подобие самого себя? Раскаленный скальпель в его голове – он действительно есть? На самом ли деле это он, человек без имени, сжимает виски, пытаясь удержать в руках сгусток мыслей, боли, разочарований и поражений, которые он так и не смог принять?
Или он придумал себе эту боль? Придумал, что она имеет власть над ним, придумал и поверил в это? Или кто-то сделал это за него – придумал эту боль, а еще – его падение, его приключения, его любовь?
Он падал в адский огонь, в зияющую пропасть пожара, и на зубах у него скрипел пепел – и он очнулся на платформе, посреди фруктовых деревьев.
Проклятые кошмары будут вечно его терзать – но это не повод останавливаться, когда он уже почти достиг своей цели! Шатаясь, он поднялся, побрел к стеклянному мосту, пытаясь обрести равновесие. Вокруг по-прежнему не было ни души, как и в тот раз, и не было нигде видно блестящих черных шлемов. Куда же они попрятались? Снова засада? Нет, у Хэйла сейчас другие заботы. Он проигрывает войну.
Перед мостом он остановился. Нельзя идти по нему, иначе он начнет разглашать все его тайны, и тогда ему снова придется убегать. Нужно подождать кого-нибудь, кто решится нанести визит тирану, и пройти вслед за ним.
К его удивлению, ждать пришлось недолго – по дорожке шел, а вернее, бежал старый знакомый Питера, Джеронимо! Его щеки тряслись при каждом шаге, он запыхался; подойдя к мосту, карлик на секунду остановился, затем, глубоко вдохнув, шагнул вперед.
– Уровень лизоблюдства повышен до предела, – немедленно начал комментировать голос. – Уровень наглости – девяносто три процента. Сегодня Джеронимо провел весь день под камерами. На завтрак – вареное яйцо, картофельные заменители и чай. На обед…
Вслед за Джеронимо, краснеющим все больше от каждого нового комментария невидимого наблюдателя, Питер пошел в башню. Вместе с запыхавшимся стариком он поднялся на самый верх и вошел в приемную Хэйла как раз перед тем, как закрылись двери.
– Ваше Великолепие, я сделал все, как вы просили! – доложил Джеронимо в пустоту. После его слов за столом появился светящийся силуэт Хэйла. Нахмурившись, тот спросил:
– О чем я тебя просил?
– Ну как же? Отправить принцессу домой, а затем уничтожить дверь, ведущую в ее дворец!
Джеронимо коротко рассказал о том, как был разбужен посреди ночи голосом Его Великолепия, как он открыл дверь для принцессы и затем выполнил все указания, данные ему Питером.
– Идиот! – прошипел Хэйл. – Тебя обманули, а ты купился! Немедленно добудь новую дверь – неважно, укради, купи, сделай – но чтобы к утру принцесса снова была в Доме! И на этот раз приведешь ее прямо ко мне, а не к принцу! Выполняй!
Пристыженный Джеронимо, все еще красный, как помидор, поспешил удалиться из приемной. Как только гость исчез, сияющая фигура Хэйла растворилась в воздухе, оставив после себя сноп сверкающих искр.
Быстрее, нужно добраться до настоящего Хэйла, пока принцесса в безопасности! Уничтожить тирана – и все его злодейские планы пойдут крахом! Но как же найти его?
Питер прошелся глазами по всей приемной, на всякий случай посмотрел под потолком – не прячется ли там очередной наемный убийца. Портьера! Питер отодвинул черную штору и обнаружил за ней еще один зал, переполненный солдатами в черных блестящих шлемах, полностью скрывающих лица. Солдаты были отвлечены – они смотрели в экран и были полностью поглощены сериалом “Побег из больницы”. Там разворачивалась финальная сцена – главный герой падал в огненную пропасть. Подавив надвигающийся кошмар, который теперь всегда был с Питером и как бы стал фоном всего происходящего с ним в Доме, сыщик осторожно прокрался мимо солдат в следующий зал.
Когда Блок шагнул в проем, звуки, доносящиеся из комнаты солдат, полностью исчезли. Какая-то звукоизолирующая завеса? Новый зал был огромной галереей, посвященной божеству Дома – Хэйлу. Тысячи картин, фотографий, детских рисунков, вырезок из старых газет, изображающих только одного человека. До чего же была велика его гордыня! Подойдя к горящему посреди стены экрану, Питер прочел: