— Мы отработали сыворотку, которая приостановит быстрое взросление полученной особи и уничтожит последние следы вмешательства Ридо. Однако повернуть вспять то, что уже сделано — невозможно, — Ханабуса отчитывался по работе с Эвой, покачиваясь из стороны в сторону при каждой случайной паузе в разговоре. За сон он бы отдал печёнку, правда, не свою…
— Как идут дела с рефлексами? — Канаме принял из рук Такумы бумаги, поступившие этим утром. По большей части в них находились письма — некоторые из аристократов сочли своим долгом высказать недовольство из-за внезапно нагрянувшей полиции в клуб, где их в немалой степени унизили, теперь же Курану ничего не оставалось, как посетить дом каждого, принести свои извинения и выслушать массу никчёмной лести.
— Огульно. Она понимает, что цветы пахнут хорошо, а чеснок плохо; что огонь жжётся, а вода холодит. Три раза в день мы прокручиваем записи, где по сорок минут читают основы кастового самосознания и двадцать минут перед сном, включаем азы секса, однако без гипнопедии нам не обойтись. Разрыв режима наверняка скажется позднее, а ускоренный процесс взросления не даёт нам достаточно времени. Матушка-природа жестока, но рациональна. Доступные с самого рождения инстинкты привить искусственному организму не так-то просто. Мы планировали прививать понимание общественного статуса в течение тридцати месяцев, а в итоге успели провести лишь двадцать четыре…
— Что она делает сейчас? — Канаме отложил письма в сторону и задал прямой вопрос.
— Спит. Мы стараемся не нарушать её режима, пока во всяком случае. Как только её мозг отдохнёт, то мы продолжим вливать в него нужную информацию, — ответил учёный, потихоньку закутываясь в свой белый халатик; ему уже грезилась мягонькая подушка и тёпленькая постелька.
— Ночью приведёшь её ко мне. Сейчас же можешь быть свободен, — Куран отпустил Айдо к предмету его вожделения, намереваясь переговорить с Такумой.
— А не рано? Думаете, чьё-либо общество уже допустимо? — Итидзё самую малость тревожился. Они создали вампира чистокровного, со всех сторон идеального, мало ли к чему это могло привести.
— Я планирую совсем скоро показать Эву обществу, — сказал на это Канаме. — Есть некие тернии между мной и моим кровным родственником, он сделал несколько ходов, нацелившись на атаку, я же приму меры для защиты и удержания позиций, а позднее, когда в руках будет достаточно силы, я сокрушу его.
— Нельзя победить кого-то, жертвуя сном. Канаме-сама, вам тоже следует передохнуть… — посоветовал Такума, зная, что его президент уже больше суток глаз не смыкал.
— Сон вреден для бизнеса, — Канаме поднялся и, подойдя к камину, зашевелил кривой кочергой тёплые угли. — Нам нанесли серьёзный удар. Проект Эвы не был направлен на финансовую сторону нашего дела, прибыль приносит производство кровяных таблеток. После внезапного визита полицейских многие из нашего общества захотят отказаться от продукта. Сегодня бизнес поставлен так, что всеми делами управляет Совет. Я во главе, но за мной идут пока чувствуют прибыль. Ридо недаром проник внутрь нашего предприятия. Теперь он один из членов Совета. Директора услышат о возможной и быстрой наживе из его уст, и мы не успеем оглянуться, как сами же начнём почковать чистокровных-скороспелок, готовых раздвигать ноги по любому требованию господина, не говоря уже о более сложных вещах… Кроме того, он мой единокровный родственник, таблетки для вампиров может производить и он, поэтому если мы не примем меры, то уже завтра окажемся не просто на улице, а будем развеяны ветром.
— И у вас есть план, как это предотвратить? — Итидзё улыбнулся, конечно, у его президента был такой план.
— В этой игре победит тот, кто соберёт больше союзников. Именно на это я намерен пустить в ход все свои средства!
***
Ночью, как было велено, Айдо привёл в кабинет своего президента Эву. Спустя сутки, она вновь изменила окраску, став белой, словно прозрачной, очень похожей на других чистокровных, разве что красные глаза пугали своей не человечностью, белки и те стали мутно-красными.
— Что случилось? — Канаме, как и требовали манеры, поднялся, правда, вместо приветствия и улыбки, прищурил карие глаза.
— Это произошло, когда мы попытались воздействовать на неё токами различной напряжённости. Кажется, она поняла, что такое боль и у неё сработал защитный рефлекс. Используя свои чувствительные рецепторы и интуицию, она распознала у нас страх перед существами похожими на её нынешний облик. А вот откуда изменения в глазных яблоках, пока остаётся загадкой. К кровезаменителю она не прикасается, давать настоящую кровь мы не рискнули, следовательно, эту проблему мы будем решать, — заверил Айдо как можно скорее.
«Это может быть только одним… — Куран потёр подбородок, внимательно изучая не улавливающий его новый взор. — Созревание… Она не прикоснётся к искусственной крови. Никто из чистокровных вампиров не прикасается к кровяным таблеткам в первые месяцы своей взрослой жизни, они питаются кровью своих родителей…» — думал он обо всём этом, тем более что питалась Эва именно его жизненными силами, раньше, когда медленно росла под его ежедневным контролем.
— Касательно гипнопедии, — сказал Канаме, вспомнив о методике обучения во время сна. — Я хочу прослушать те записи, которые вы подготовили. Надо уделить особое внимание последующим трём неделям.
— Будет сделано, — Айдо поклонился и покинул кабинет чистокровного.
— Как ты себя чувствуешь? — Канаме решил проверить результаты работы. Эва и раньше слышала его голос, интересующая его реакция должна была поставить некие точки в этом эксперименте.
Девушка не произвела голосовых звуков, однако наклонила голову, повернув её в сторону Курана. Этой реакции было достаточно.
— Тебе нравится твой цвет волос? Они похожи на иней. Ты знаешь, что такое иней? — он задавал несложные вопросы.
— Х…холодно… — тонкий дрожащий голос явил вампиру ответ.
«Да, всё хорошо, — говорил он себе, прикрывая на этом глаза. — Она понимает меня и вспоминает ту реакцию, которую породило её тело. Голосовой фон пока слабый, но проблему решат тренировки…» — рассуждал он, делая для себя записи.
— Тебе неуютно оттого, что я фиксирую о тебе данные? — Канаме заметил как Эва сжалась, когда он начал записывать. — Хорошо. Мы оставим их, — он всё отложил и пересел на диван, напротив Эвы. — Я хочу посмотреть на твою координацию в пространстве. Поднимись и обойди диваны по часовой стрелке.
Он усложнил задачу, добавив в неё действий. Как он и думал. Движения Эвы являлись скованными, очень осторожными. Вся её жизнь сосредоточилась на рефлексах. Наконец, в кабинете запахло кровью. Он надавил ногтем на свою шею и выпустил несколько капель.
— Что такое? Ты почувствовала что-то? — Канаме ощутил напряжение в воздухе. Эва с чем-то боролась, видимо, из-за страха. — Если хочешь, то возьми это. Знаешь, хотеть это значит чего-то страстно желать, так сильно, что не можешь больше ни о чём думать. Возьми мою кровь. Это поможет завершить процесс… Вот так… медленно… — он ощутил на своей шее очень тонкие пальцы, обрывистое дыхание и жар изголодавшегося вампира.
— Канаме-сама, я принёс записи гипнопедии! — Айдо ворвался в кабинет не в самый удачный момент. Он не спугнул Эву, но испытал сокрушительный стыд. — Я подожду за дверью! — он был так увлечён, что не подумал о причинах появления запаха крови в воздухе.
«Канаме-сама, как так можно?! — краснел он до сих пор, порицая своего президента. — Она же может быть очень опасна… Мы не провели ещё должных экспериментов и, вообще, её вся исследовательская группа боится, а вы…» — Ханабуса не мог взять и успокоиться, по крайней мере, пока не увидел чистокровного живым, в коридоре, с окровавленным платком возле шеи.
***
Очутившись в своей тихой квартирке, Зеро без особой радости принял душ, разглядел в зеркале потемневший след от поцелуя Юуки и наполненный тревожными мыслями, провалился сквозь сон. Утро следующего дня настало со звуками угловатого будильника. Пять часов утра — пробежка, душ и утренний кофе, жаль, что не с газетой, на сей раз чтивом являлось заключение экспертов, было бы слишком просто уйти домой и не прихватить чего-нибудь из управления.