Этот тихий плач сделал больше, чем острый клинок. Горрд лбом уперся чуть пониже груди оландир и тихо произнес:
– Прости, – спустя мгновение он повторил, – прости, – тихим надломленным голосом.
Лена почувствовала изменения, но боялась открыть глаза. Рваное дыхание хирула ополяло, а сухие губы касались кожи.
– Я хотел всего лишь напугать, – тело вапиганая замерло и словно заледенело, – как и тогда. – Замолчал, руками обнял Елену за талию, сжал, но, услышав невольный всхлип, тут же расслабил обьятие, прижался сильнее. – Увидев тебя, такую воинственную, с этим вирбавым шлемом в руках… Я был зол, но я никогда не поднимал рука на того, кто слабее. А тогда… словно пелена закрыла глаза после удара, да еще заступничество Вубрана… Кровь взорвалась от ярости и я позволил вапигана окутать сознание, а она требовала наказать, нанести вред… Не знаю… Возможно, после… Увидев твое распростертое на столе теле в синяках и крови, дал больше, чем было необходимо.
Лена почувствовала, что Горрд сжал руки в кулаки, прижимая ее еще сильнее, хотя она и так дышала с трудом. Слезы кончились и, не открывая глаз, землянка вслушивалась в каждое слово, произнесенное хриплым голосом вапиганая.
– Думаешь, не вижу страха, прячущегося в твоих глазах, когда я рядом. Ты пытаешься с ним с справиться, но невольно вздрагиваешь, если я оказываюсь неожиданно слишком близко. Не думал, что это будет так тяжело… Я разберусь, выясню, кто и зачем хотел такой моей реакции, тебя прошу обо дном… дай мне… нам… шанс.
Затаив дыхание, Лена слушала признание своего сугабана. А ведь ей казалось, что она хорошо держит себя в руках. От нее не укрылось, что говоря о ее страхе, голос хирул дрожал. А еще она помнила чувства, зародившиеся в глубине души, когда обнимала сына. Желание уничтожить того, кто может стать причиной гибели. Лена несмело подняла руку и дрожащими пальцами провела по голове вапиганая, вторую подняла уже уверенно и, поглаживая, чуть прижала его голову к груди. В ответ кожи коснулись сухие губы. Они так и стояли, крепко сжимая друг друга, делясь надеждой, забирая страх.
Горрд отпустил ноги девушки, и она соскользнула вдоль его тела. Он не позволил ей отстранится, а прижал голову к груди, зарывшись пальцами в волосы. Елена всхлипнула, потом еще раз. Для него стало неожиданностью, когда оландир обняла его за пояс и, прижавшись теснее, зарыдала. Как ему было знать, что с каждой слезинкой, с каждым истеричным всхлипом, землянка выплескивала свою боль и страх, а он в тот момент стал для нее тем спасительным кругом, что удержал, не позволив скатится в депрессию.
Горрд крепко держал в объятиях свою сотрясающуюся в рыданиях оландир. Каждый ее вскрик отзывался болью в груди, но он лишь теснее прижимал к себе, желая забрать ее боль и страх. Истерика потихоньку сошла на нет и Елена, отстранившись, подняла заплаканное лицо, всматриваясь в обеспокоенное лицо вапиганая. Он, конечно, выбрал странный способ привести ее в чувство, но то состояние, в которое она окунулась, оставшись в одиночестве, было страшным. Она словно погружалась в вязкое болото и не смогла бы самостоятельно из него выбраться.
– Благодарю, – просипела.
Горрд нежно коснулся щеки оландир. Большим пальцем стер слезы и, наклонившись, коснулся соленых губ невесомым поцелуем.
– Не стоит, – печально улыбнулся.
Лена отступила и сугабан не смог лишить себя удовольствия и не обласкать взглядом открывшиеся полушария груди. Он то, вроде, успокоился, а вот бугор на штанах говорил об обратном. Землянка, покраснев, отвернулась и попыталась свести края туники, но вещь была основательно испорчена. Горрд успел заметить ее взгляд, брошенный на его штаны и, улыбнувшись, подошел к стене рядом с умывальником и открыл один из встроенных шкафчиков. Достал зеленоватого цвета безразмерную майку и протянул оландир.