– Да, если это действительно так, у тебя не было выбора. Спасибо, что сказала. Мы с Циарой подыщем что-нибудь другое.
Мюйрин в ужасе смотрела на него.
– Но ты же не думаешь, что я согласилась на его… его шантаж, правда? – с сомнением спросила она. Она не могла поверить в то, что он сдался и отдал ее без боя. А он когда-нибудь вообще волновался о ней? Или только о поместье?
– Если он угрожал тебе законом, то какой у тебя еще выбор? Мюйрин со злостью набросилась на него.
– Я бы ни за что не пошла за него, даже если бы он был последним мужчиной на земле! Ты должен понимать это как никто другой! Я думала, ты знаешь меня. Думала, ты мой друг. Я считала, что могу тебе доверять! Я не говорила тебе ничего, потому что не собираюсь выходить за него замуж; а сейчас я тебе это рассказала, так как хочу предупредить тебя, подготовить. Я не собираюсь сдаваться. Люди на меня надеются. Я их единственное спасение!
– Но если ему удастся добиться своего, мы останемся ни с чем, разве ты не понимаешь?
Она поднялась со стула и выпрямилась в полный рост, глядя ему в глаза.
– Существуют жертвы, на которые я не пойду. Я даже не рассматриваю этот вариант – выйти за него. Я потрясена тем, что ты так легко согласился с этим! Неужели все время, что мы были вместе, так мало для тебя значит, что ты безоговорочно отказался бы от меня, от нашего дома?
– Это значит для меня все, и ты это знаешь! – в ярости он пытался схватить ее за руку.
– Что значит? К чему относится твое «это»? К нашим отношениям? Или к Барнакилле?
Локлейн ошеломленно смотрел на нее.
– Этот вопрос не стоило и задавать.
– Ты прав, не стоило. Но я хочу услышать ответы на нег сколько вопросов. Ты только что сказал, чтобы я вышла за Кристофера ради поместья. Разве это означает, что я главнее Барнакиллы? Ты никогда не рассказывал мне всю правду о Таре. Ты никогда мне не доверял, не так ли? Так и есть. Ты всегда думал, что когда-нибудь я тебя брошу. Теперь ты практически толкаешь меня в объятия Кристофера! А был бы ты счастлив, если бы твое пророчество сбылось? Ты бы себя лучше чувствовал, зная, что ты был прав и что мне нельзя было доверять, если бы прогнал меня? Но еще более непростительно то, что ты никогда не рассказывал, кто ты на самом деле. Ты что, начал эти отношения со мной, потому что думал, что для тебя это единственный способ заполучить Барнакиллу? Теперь была его очередь отбиваться.
– О чем ты говоришь?
– Я знаю, что ты незаконнорожденный сын Дугласа Колдвелла! Так что посмотри на меня еще раз и скажи, что я значу для тебя больше, чем Барнакилла! Ну давай же, скажи мне!
Измученный Локлейн сел за стол, и в мыслях его была полнейшая неразбериха. Наконец он промолвил:
– Все это было слишком личное, слишком болезненное. Я не хотел обсуждать с тобой свою семью или Тару. Я просто хотел оставить это в прошлом.
– Но этого никогда не получалось, не правда ли? Я видела, как ты выглядел в Дублине – угрюмый, витающий где-то далеко, поглощенный своей грустью. Но грусть – не лучший товарищ, не так ли? Ты не впускал меня в свой мир, потому что не доверял мне. И даже сейчас ты мне не доверяешь.
Он протянул руку, взывая к ее пониманию.
– Я же говорю тебе, доверие здесь ни при чем. Мне было больно, вот и все, и я не видел смысла бередить старые раны. . Она зашагала перед ним взад-вперед, сжимая перед собой накидку, словно щит.
– Но ты же обещал говорить мне правду! И солгал, не нарочно, нечаянно. Но как я могу теперь доверять тебе? Ты не подпускал меня к себе все эти месяцы. Даже когда мы обнимали друг друга, даже когда ты был во мне, между нами всегда было расстояние! Я знаю, что в прошлом Дуглас и Тара причинили тебе боль, но я была бы рада, если бы ты дал мне шанс помочь. Я знаю, какое это ужасное чувство.
– Ты? Принцесса из сказки? – презрительно усмехнулся он. Она подняла руку, чтобы остановить его насмешки.
– Пожалуйста, не начинай. Недавно ты уже объяснил предельно ясно, что думаешь обо мне. Прости, что мне здесь не место. Но если не здесь, где же тогда? Уж точно не в Шотландии, после всего, что мне довелось пережить.
Его непоколебимое самообладание пошатнулось, когда он посмотрел в ее аметистовые глаза, наполнившиеся слезами.
– Твое место здесь, в моих объятиях.
Он привлек ее к себе и закрыл ее рот страстным поцелуем. Она изо всех сил уперлась ему на грудь и оттолкнула его.
– Но ведь ты только что сказал, чтобы я выходила за Кристофера! Как ты мог подумать, что мне придет в голову подчиниться ему! Ты совсем меня не знаешь, даже после всего, что было!
– Ты права, я не знаю тебя. Сейчас я чувствую, что ты для меня совсем чужая. Я даже не могу обнять тебя, чтобы ты меня не оттолкнула. Я вижу, что ты меня избегаешь, скрываешь от меня что-то, даже о моей сестре! Я думал, мы договорились быть честными друг с другом. И ты еще требуешь от меня правду! А как насчет того, чтобы я услышал правду от тебя? Ты не собираешься выходить за Кристофера, и ты знаешь о моем прошлом, а ты не можешь просто простить меня? Я знаю, ты злишься, что я от тебя что-то скрываю, но, похоже, здесь не только это! Ты убегала от меня всю последнюю неделю. Ты отталкивала меня так, словно испытываешь ко мне отвращение. Если ты не влюблена в кого-то другого, скажи мне, что я не так сделал.
Мюйрин почувствовала, что слабеет, и подошла поближе, чтобы положить руку ему на талию.
– Ты прав, я злюсь и разочаровалась в тебе, и я растерялась от всего этого. Я хочу доверять тебе, и я уверена, что со временем смогу. Поверь мне, то, что я пока не с тобой, не имеет никакого отношения к тому, что ты сделал или не сделал, сказал или не сказал.
– Тогда зачем это? Почему нам нельзя побыть вдвоем? – Потому что я боюсь, – призналась она наконец.
– Боишься чего?
– Мы были неосторожны, Локлейн. Я удивляюсь, как я до сих пор не забеременела.
– А ты уверена, что не забеременела? – спросил Локлейн, и волнение отразилось на его красивом лице.
Она кивнула.
– Но почему именно сейчас? Раньше тебя это не беспокоило! Ты боишься, что это свяжет нас?
– Просто сейчас не время, учитывая голод и все, что происходит. Прошу тебя, Локлейн, я не осуждаю какие-то твои действия, и это не имеет отношения к моим чувствам. Все дело в угрозах Кристофера и в том, что голод начинает одолевать нас. Ведь когда мы приехали сюда в январе, дела тоже обстояли ужасно, но тогда я по крайней мере была уверена, что у меня есть крыша над головой и что я смогу, пусть даже тяжело работая, сохранить поместье. Но если я проиграю Кристоферу, ему достанется поместье, и мне придется начинать все сначала где-нибудь в другом месте. Это будет нелегко, и ты это знаешь. Я не хочу рисковать будущим ребенком в подобных обстоятельствах. Как ни странно, я рада, что Кристофер вернулся. Это помогло мне узнать всю правду о нас, расставить все по местам. Теперь я все знаю про тебя, Тару и твоего отца. Мы с тобой никогда не говорили о будущем, о наших чувствах. В общем-то мы никогда не говорили о наших отношениях. Все будто бы происходило в тумане, созданном нашими фантазиями в моей маленькой комнате. Но мне нужно знать, каким ты видишь наше совместное будущее. Как ты считаешь, есть ли оно вообще? Всего несколько минут назад ты советовал мне выйти за Кристофера ради сохранения Барнакиллы.
Локлейн вздохнул. Он хотел сказать о своей искренней любви к ней. Но в нем говорила гордость, и он попытался поступить благородно, отрекшись от нее.
– Я думаю, ты права, мы были неосторожны и глупы. Я действительно не знаю, что будет с каждым из нас через пять лет. Возможно, нам лучше разойтись сейчас, пока никто не причинил другому боль. Теперь я понимаю, что ты никогда не сможешь снова доверять мне, после того как Циара рассказала тебе о отце.
Он развернулся, собираясь выйти.
Мюйрин побежала следом и, обогнав, встала перед ним, чтобы он посмотрел ей в лицо.
– Да не в этом дело! – Она пыталась взять его за руку. Ей очень хотелось сказать ему, как сильно она его любит, но как она могла это сделать после того, как он только что заявил, что не видит для них будущего? – Я тоже хочу быть честной с тобой, но есть некоторые вещи, о которых я не имею права рассказать, по крайней мере сейчас. А ты, кажется, так хочешь, чтобы мы больше не были вместе, что мне интересно, есть ли вообще смысл сохранить Барнакиллу и попытаться остаться здесь, если выясняется, что я никогда ничего для тебя не значила.