Как раз в этот момент коляска остановилась у отеля. Локлейн серьезно смотрел на нее. Взяв ее нежную ручку, он ответил:
– Вы не глупышка. Я знаю, что вы сможете многое изменить, Мюйрин. Я убежден в этом. И обещаю, что никогда вас не оставлю, до тех пор, пока буду нужен вам. Я даю слово.
Ее аметистовые глаза смотрели в его серо-стальные, устремленные на нее, – и все ее сомнения развеялись словно дым.
– Тогда пойдем наверх собирать вещи. Скажите извозчику Падди, пусть подготовит несколько повозок.
Локлейн помог ей выбраться из коляски и пошел за ней в номер. Войдя, она сразу же принялась собирать чемоданы, но он осторожно взял ее за руку и попросил присесть рядом с ним на минуту.
Мюйрин удивленно взглянула на него:
– Если вы считаете, что я приняла решение во время поездки слишком поспешно…
– Да, действительно, но не по той причине, о которой вы подумали, – сказал он, усаживая ее у угасающего камина. – Я должен быть честен с вами. Я хочу, чтобы наши отношения были совершенно искренними, коль я собираюсь помочь вам во всем.
– Хорошо, – согласилась она, внезапно почувствовав приступ боли у основания позвоночника.
– Вот так. Мне очень неприятно сообщать вам об этом сразу после смерти Августина, но правда заключается в том, что Барнакилла практически разорена.
Глаза Мюйрин расширились, и она громко рассмеялась. Его очень удивила ее странная реакция на эти слова. Он ожидал увидеть ужас, волнение, но только не смех.
– Знаете ли, это совсем не смешно! Поместье в ужасном состоянии. Если вы не попытаетесь нам помочь, Мюйрин, мы все останемся без земли!
Локлейн поднялся и стал беспокойно вышагивать по комнате.
– Прошу прощения, я вовсе не думала смеяться. – Мюйрин покачала головой. – Просто, видите ли, минуту назад я думала, что хуже быть уже не может. Теперь я знаю, что это не так. У меня ведь тоже ни копейки в кармане. Мой отец отдал Августину тысячи в приданое, а тот закутил и прогулял все еще до нашей свадьбы. Мой кошелек пуст. Мне ненавистна сама мысль о том, что нужно где-то доставать деньги на похороны.
– Об этом я уже позаботился, – тихо сказал Локлейн, пытаясь не обращать внимания на ноющий желудок и желчь, которая поднималась к горлу. Если бы Августин еще был жив, Локлейн, скорее всего, задушил бы его собственными руками.
– А счет за отель?
– И о нем тоже, но мы должны уехать отсюда до шести.
– Я знала, что все было слишком хорошо, чтобы быть правдой, прямо как в сказке, – вздохнула она. – И глупо было думать, что всю жизнь отец будет защищать меня от охотников за богатством, подсказывая правильное решение и опекая меня.
Она снова засмеялась, печально качая головой.
– Мюйрин, я уверен, что Августин…
– Нет, Локлейн, даже не пытайтесь утешить меня, – почти крикнула она, крепко обхватывая себя руками и уныло глядя на огонь. – А чего я ожидала? – вздохнула она через несколько минут. – Я сама заварила эту кашу, мне и расхлебывать. Я же видела, что творил Августин. Я вышла за него замуж, и теперь мне остается лишь пожинать плоды.
– Нет, это не так. Вы можете вернуться в Шотландию, признать свою ошибку…
– Это будет последнее, что я сделаю! – раздраженно ответила она, поднимаясь и выглядывая в окно на заснеженную улицу.
Внезапно Мюйрин почувствовала, что комната давит на нее. Локлейн сказал, что этим вечером они должны уехать. Он тоже подошел к окну, встал рядом с ней. Она резко спросила:
– Чем вы заплатили за похороны?
– Всеми вещами и драгоценностями Августина.
– Понятно.
– Я бы сказал вам об этом раньше, но вы выглядели такой слабой, – неуверенно объяснил он.
– Я не могу вас винить. Вы сделали то, что нужно. Вы ведь хотели уберечь меня. Вам хоть хорошо за них заплатили?
– На Саквилль-стрит есть ломбард, там мне дали за них неплохую сумму.
– У вас еще что-то осталось?
– Хватит на скромную гостиницу по пути в Эннискиллен, но не более того.
Она пару минут переваривала эту информацию, выстукивая пальцами по подоконнику, как крошечная птичка, что тщетно пытается пробиться на свободу.
После нескольких минут раздумий она спросила:
– Есть в этом городе приличная платная конюшня? Он внимательно взглянул на нее.
– Да, я знаю две или три.
– А есть ли общественная коляска до Барнакиллы?
– Она едет до Эннискиллена. Поместье в девяти милях оттуда.
– А как она едет до Эннискиллена?
– Через Вирджинию, там пассажиры останавливаются на ночлег.
Она в последний раз посмотрела в окно и подошла к чемоданам.
– Во сколько она отправляется?
– Они ходят два раза в день. Последняя – в два часа. А что?
– Неважно, лучше помогите мне собрать чемоданы, – ответила Мюйрин.
– Но что вы собираетесь делать?
– Продать все это.
– Но, Мюйрин, ваши вещи… – протестующе воскликнул он.
– Они новые, это мое приданое. Я даже не хотела их брать, мать и сестра настояли. Мне не нужно столько одежды. Все самое необходимое у меня в этих двух сумках. Еще одно платье сейчас на мне, так что, если я оставлю еще два-три теплых платья и немного личных вещей, остальное мы можем продать.
– Я не могу позволить, чтоб вы приехали в Барнакиллу с пустыми руками!
– Я не приеду с пустыми руками, – сказала она, доставая из сумки одно плотное платье из шотландской шерсти, одно темно-синее и несколько белых кружевных вещей. Она пошла за ширму, чтобы взять еще красно-черное платье и ночную рубашку. – Эти вещи совершенно новые, – она провела по ним рукой и сложила аккуратную стопку платьев обратно в большой чемодан. – И эти тоже, и вон те, – добавила она, открывая каждую сумку и проверяя ее содержимое. Наконец она запустила руку в черную сумочку и достала оттуда шкатулку с драгоценностями. – Я не приеду с пустыми руками, – повторила она, внимательно рассматривая содержимое шкатулки, и с резким щелчком закрыла крышку, пока не передумала. – У меня останется четыре платья, теплый плащ, немного книг и несколько памятных безделушек, а самое главное – у меня будете вы, Локлейн. Вот и все, если только вы не передумаете помогать мне, узнав, что я абсолютно нищая. Он покачал головой.
– Я не передумаю. Но, возможно, я смогу переубедить вас. Если вы собираетесь продать все, что у вас есть, чтобы добраться до Барнакиллы, то с таким же успехом можете вернуться домой.
– Я же сказала, что еду в свой новый дом. Теперь я упакую вот эти чемоданы. А потом мы отправимся на Саквилль-стрит и узнаем, что нам предложат за это. Помогите же мне.
Он согнулся под тяжестью ее сумок, и она последовала за ним, в последний раз перед уходом окинув номер взглядом. Она взяла две свои небольшие сумки, на этот раз набитые до отказа, и сумку Локлейна с ночными принадлежностями. Она помогла загрузить все чемоданы в заднюю часть коляски и решительно забралась в нее.
– Трогай, Падди, на Саквилль-стрит! – приказала она и устало откинулась на спинку сиденья, изо всех сил стараясь не разрыдаться перед Локлейном, который сочувственно смотрел на нее.
Глава 5
Локлейн и не прочь был бы по пути на Саквилль-стрит обсудить с Мюйрин ее решительные действия, но по блеску в ее глазах и по вздернутому подбородку он видел, что она раздражена. Раздражена и категорична. По сути, она была права. А что ей еще оставалось?
Он прекрасно сознавал, что не раскрыл всей правды. Мало того, что поместье было разорено – оно было практически нежилое. Одному Богу известно, как они собирались жить там, поддерживать друг друга. Она могла бы получить неплохие деньги за свое приданое и драгоценности, но надолго их не хватит, учитывая, что поместье погрязло в долгах.
Однако Мюйрин не колебалась. Это была проверка ее характера, в этом-то она была уверена. Она устала от беззаботной жизни в Финтри. Она жаждала приключений. Итак, мое желание исполнилось, криво улыбнулась она. С тех пор как она дала свадебный обет в предновогодний день, ее жизнь круто изменилась.