Глава 10
Анна
Я стараюсь, вести себя, как будто его слова совершенно не свели меня с ума. Душ? Это
кажется таким простым. Невинным. Он почистит граблями весь мой газон и всё, что он хочет взамен,
– это душ?
Единственна проблема, заключается в том, готова ли я позволить Дину войти в мой дом. Одно
дело – задавать вопросы. Но если я позволю ему войти в мой дом, я позволю ему войти и в мою
жизнь.
– Эм.
Это было логично. Я просто не знаю, что сказать. Он приближается, и биение моего сердца
отзывается эхом в моих ушах.
Дыши.
– Боюсь, возможно, ты захочешь присоединиться ко мне?
– Нет!
Я тут серьезно обсуждаю, позволить ли ему войти в мою жизнь, а он подходит и говорит
такое. Ему следует вернуться к его односложным ответам. Тогда он был более очаровательным.
– Почему ты не начинаешь грести? У тебя мало времени. Я дам тебе знать.
– Я, как известно, хожу всю ночь, поэтому могу подождать.
Для бездомного он чертовски высокомерен. Я решаюсь огрызнуться ему в ответ, когда я
обращаю внимание на его руки. Сегодня как обычно на нём нет его толстовки. Его чёрная футболка
обтягивает его во всех нужных местах. Рукава плотно облегают его бицепсы, и нижняя часть
татуировки выглядывает на его правой руке. Достаточно ли он взрослый, чтобы иметь татуировку?
Во всяком случае, это пикантно. Я кусаю нижнюю губу, задаваясь вопросом, что же изображено на
его красивых руках.
– Итак?
О, черт. Я надеюсь, он не заметил, как я пялюсь. Хотя я никогда не попаду с ним в душ, я,
безусловно, могу себе представить, как он будет выглядеть, когда вода стекает по его голой коже, по
чернилам его татуировки и вниз по длинным рукам. Я теряю равновесие на долю секунды,
совершенно не споткнувшись. О, Боже! Что со мной не так?
– Грабли на заднем дворе в сарае.
Мне нужно убрать его подальше от меня, так я могу вбить немного здравого смысла в себя.
Его глаза цвета меди загораются, и он поднимает свой подбородок ко мне, тем наглым образом, как
делают парни.
– Так ты позволишь мне принять душ?
– Возможно.
Я улыбаюсь и возвращаюсь в дом, падая за дверью, как только она закрылась. Когда он
закончит, вряд ли, чёрт возьми, я смогу отказать ему в горячем душе. Я только хочу одержать верх.
Он думает, что разгадал меня. Но это не так. И я хочу, чтобы он увидел, что он даже не близок к
этому.
Моя жизнь намного сложнее, чем я когда–либо позволю ему узнать. Попасть в институт Лиги
Плюща не единственная вещь, о которой я переживаю. Я просто направила свои силы в этом
направлении, потому что это единственное, что я могу контролировать. Прошло несколько минут,
как я закрыла за собой дверь. Любопытство сводит меня с ума. Мне нужно знать, там ли он всё ещё.
Я ползу к окну, как натренированный шпион и оттягиваю толстую бордовую занавеску. Мало того,
ЛЮБОВНЫЕ РОМАНЫ ▪ КНИГИ О ЛЮБВИ
HTTP://VK.COM/LOVELIT
что он там, так у него огромная куча листьев рядом с ним. Справедливо ли, он у меня в моём дворе
сгребает листья, пытаясь получить шанс принять душ? Тем временем, я сижу в моём прекрасном
тёплом доме, наблюдая за ним. Моя чёртова совесть. Я хватаю коробку с мусорными мешками и
мою жилетку.
Он в той зоне, где не слышно меня. С каждым рывком грабель его мускулы напрягаются и
вздуваются. Я трясу головой, чтобы сбросить все неразумные мысли. Я шла до тех пор, пока он меня
не увидел. Его глаза следуют по моей ноге, по моему животу, пока они не останавливаются на моём
лице. В них что–то есть, и это на много больше, чем то, как они выглядят. Я вижу надежду,
решительность, и, глядя в них, всё опасение, которое я имела по отношению к нему, утихает.
– Я пришла помочь тебе, – говорю я с улыбкой.
Он смеётся.
– В этих туфлях?
– Что не так с моими туфлями? – коричневые замшевые балетки чертовски удобны.
– Ничего. Если ты не имеешь ничего против того, что они испачкаются, Преппи.
– Нет, не имею.
– Возможно, потому что у тебя есть миллион пар обуви.
А что если у меня они пяти разных цветов? Я должна чувствовать себя виноватой? Потому
что я не чувствую, и я не буду чувствовать себя так.
– Хорошо. Тогда делай всё сам.
Я роняю мешок и ухожу. Придурок. Думала, отнесусь по–доброму и предложу свою помощь,
а он очевидно и двух секунд прожить не может, чтобы не быть ничтожеством.
– Да ну, перестань. Я не хотел тебя обидеть.
– Но ты обидел. Это не моя вина, что у меня есть вещи, а у тебя нет, и прости меня, если это
звучит отвратительно, но я не знаю другого способа, как сформулировать это.
Он поднимает руки вверх, и радостная улыбка появляется на его лице.
– Хорошо.
– Хорошо? И только? Всего лишь хорошо?
– Да, хорошо.
Я вижу, что он пытается не улыбаться. Это раздражает, но в тоже время это мило.
– Так ты собираешься, помогать мне или нет? – говорит он.
– Пока ты не будешь делать никаких комментариев о моих туфлях.
– Замётано.
– И моей одежде.
– Я ничего не говорил о твоей одежде.
– Нет, но я чую, это случится.
Он ещё имеет наглость смеяться надо мной.
– Хорошо. Никаких комментариев по поводу твоего гардероба. Теперь держи мешок
открытым, а я буду складывать в него листья.
– Это всё, что ты от меня хочешь?
Я внесла свой честный взнос в дело уборки листьев. Чёрт! Я помогаю строить дома. Дома,
чтобы люди жили в них.
– Я не хочу, чтобы ты сломала один из своих наманикюренных ногтей, – добавляет он.
Мои глаза закатываются, и я собираюсь отвернуться, когда он выдает:
– Я всего лишь шучу. Расслабься уже.
Но мне трудно расслабиться. Я не совсем беззаботная девушка, как Кати. Обстоятельства, что
я стою в своём палисаднике, держа мусорный мешок для бездомного парня, и собираюсь позволить
ЛЮБОВНЫЕ РОМАНЫ ▪ КНИГИ О ЛЮБВИ
HTTP://VK.COM/LOVELIT
ему принять душ, это знак того, что миру скоро придёт конец. Или, по крайней мере, моему миру.
Мир, в который я вложила столько усилий, чтобы держать людей подальше от него.
– Так расскажи мне о том докладе, который ты писала, – говорит он, и мои брови изгибаются
в смущении. – Тот о фараоне Тутанхамоне.
– Что ты хочешь узнать? – спрашиваю я, заправляя волосы за ухо.
Улыбка появляется на его лице.
– Всё.
Жар стремительно приливает к моим щекам, и я улыбаюсь в ответ. Никто никогда не хотел
слышать о моих эссе или даже о моих статьях для школьной газеты.
– В течение многих лет люди верили, что он умер от травмы головы, нанесённой тупым
предметом, – объясняю я. – Но в последние десять лет было обнаружено, что повреждение черепа
произошло уже после его смерти.
Дин издаёт щелчок, потом указывает на меня.
– Я читал кое–что об этом. Они полагают, что, возможно, археолог и его команда, которые
обнаружили гробницу, могли сделать это.
– Это только одна теория. – Говорю я, держа мешок широко открытым, в то время как он
заталкивает туда кучу листьев.– Другая – заключается в том, что это произошло во время процесса
бальзамирования.
– Что же тогда на самом деле убило его?
– Последняя теория, которую я читала, была инфекция ноги.
– Травма головы была намного круче, – говорит Дин, наклоняясь, чтобы собрать кучу.
Я держу мешок открытым.
– Так или иначе. Умереть в девятнадцать лет кажется, так несправедливо.
Листья не падают в мешок, и я бросаю взгляд на Дина. Он перестал сгребать листья, его