Но стоило Винсу открыть книгу, как руки у него задрожали – это был дневник Огюста Хольгера.
- Вот старый придурок, - выдохнул менталист, рассматривая ровные строчки, написанные от руки, - он даже свой дневник не уничтожил. Оставил для потомков или просто не успел? Но так даже и лучше, не придется терять время, чтобы просмотреть все книги. Здесь-то ты точно должен был записать все, что происходило с тобой, описать свои изобретения, результаты тестирований и остальное.
И Винс погрузился в чтение. Стоит ли говорить, что весь мир вокруг для него просто исчез, перестал существовать и даже если бы в этот самый момент рядом с ним кого-нибудь убивали, то Винс Ларкин ничего бы не услышал и не увидел.
Винс прочитал примерно половину исписанных аккуратным почерком листов дневника Хольгера, как вдруг почувствовал, что в комнате ощутимо похолодало. Это было странно, обычно менталист редко обращал внимания на подобные мелочи, когда мог дорваться до чего-нибудь на самом деле интересного. А в хрониках, написанных последним владельцем этого дома, интересного было много, очень много. Но изо рта молодого человека начинали вырываться облачка белесого пара при дыхании – это в середине лета! – и он просто отвлекся. Нахмурился и поднял голову, чтобы осмотреться.
Она стояла на том же месте, что и вчера. Гордая, красивая, безучастная ко всему. Но сегодня что-то было не так во всем ее облике. Нет, на первый взгляд, она совершенно не изменилась с последней встречи: те же спутанные темные волосы, старое платье, которое ей совершенно не шло, бледная, почти прозрачная кожа, но глаза…в глазах девушки на этот раз не было безразличия, в них горел огонь. Огонь, который был знаком Винсу Ларкину.
- З-здравствуйте, - от неожиданности голос Винса слегка дрогнул и прозвучал как-то глухо. Он растерялся и даже не сообразил, что стоит встать с кровати.
Девушка слегка склонила голову к плечу и ее губы дрогнули в легкой улыбке.
- Вы любите книги? – едва слышно спросила она.
- Да, - Винс смотрел на нее не вилах отвести взгляда. Было что-то в этой девушке, что завораживало его, заставляло теряться и чувствовать себя не слишком уверенно.
Можно было бы подумать, что все дело в том, что она не совсем живая. Но вчера или в ту первую ночь ничего подобного с Ларкиным не было. Так почему сегодня он так реагирует на свою ночную гостью? Что изменилось в ней настолько, что эта она больше не воспринимается им словно видение? Может, все дело в том огне, что разгорается в глубине ее темных глаз, когда она смотрит на книги? Или все дело в том, что сегодня она испытывает хоть какие-то эмоции?
- Очень люблю, - Винс тоже улыбнулся, - можно сказать, что книги – это моя семья и друзья, и вся моя жизнь. Книги и те знания, что они содержат в себе для меня дороже любого золота. А вы? Вы любите читать?
- Да, люблю… - снова улыбнулась девушка, но потом какая-то тень набежала на ее лицо, заставив слегка нахмуриться, и уже намного тише она добавила, - любила…
- А что вы любите читать больше всего? Какие книги вам нравятся? – Винс специально пропустил ее уточнение мимо ушей. Надо во что бы то ни стало разговорить эту девушку, она может многое рассказать, может помочь ему.
- Всякие, - она снова улыбнулась, немного сдвинулась вперед и склонилась, погладив мраморно-белой рукой корешок одной из книг, - но больше всего люблю книги по магии. У меня их много…было…
Сейчас она казалось такой хрупкой, такой нежной и настолько живой, что Ларкин едва удержался от того, чтобы не схватить девушку в охапку, не закружить ее по комнате, стараясь развеять ту тень, что так и осталась на ее милом личике. Но в следующую минуту он уже и сам испугался своего порыва, а время было упущено. Еще раз, с грустью взглянув на разложенные на кровати и около нее книги, девушка медленно отошла к окну.
Она, так же как и в первую ночь, отдернула тяжелую занавеску и стала смотреть в окно. Винсу был виден ее затылок, длинные спутанные волосы спускались по спине, платье, слегка испачканное по краю подола, тонкая рука, придерживающая тяжелую ткань гардин.
Медленно поднявшись, Винс направился к ней. Осторожно, словно охотник, подкрадывающийся к дичи, он старался ступать неслышно, чтобы ни в коем случае не спугнуть свою странную гостью.
- Госпожа, - тихонько позвал он ее, когда оказался всего в двух шагах от застывшей, точно статуя женской фигурки, - как вас зовут?