Винс машинально отметил, что тот, кого назвали Айрэном, слегка поежился, будто почувствовал себя неудобно от угрозы, прозвучавшей в словах отца, но постарался не выдать своего отношения. У него это не получилось и Хольгер-старший – а кто еще это мог быть, как не первый владелец этого дома? – заметив неосознанный жест сына, лишь еще презрительнее скривился.
- Ты не можешь так поступить. Не можешь отдать ее…
- Я пока еще глава рода и могу все, что пожелаю, - холодно отрезал Огюст Хольгер. – Выйди отсюда, ты мне мешаешь!
- Но она моя! Ты не вправе распоряжаться…
- Прежде всего, Айя - моя дочь. И темный маг. И только я имею право решать ее дальнейшую судьбу. Ты же ведешь себя, как мальчишка и роняешь не только свою честь, но и честь всего рода. Убирайся из лаборатории и не смей указывать мне, как поступить.
- Но… но я люблю ее. Она должна стать моей… Таков закон – глава рода может выбрать себе любую женщину. И я выбрал ее.
- Ты не глава рода! – отрезал Огюст. – Это место никогда не будет твоим. Сын Айи займет его.
- Это должен быть мой сын! – закричал Айрэн, сжимая кулаки и наступая на отца.
Но тот лишь отмахнулся от своего отпрыска, как от назойливой мухи.
- Твоя сестра с честью выполнит то, что от нее требуется. А ты, ты только зря сотрясаешь воздух. Ты недостоин ее. Ни как маг, ни как мужчина! Я до сих пор не могу понять, как у меня мог появиться настолько никчемный отпрыск. Убирайся! – произнеся всю эту тираду, Огюст Хольгер развернулся и направился к тому столу, за которым сидел, пока его не потревожил собственный сын.
Но молодой человек не собирался сдаваться. Он вдруг изменился, словно стал выше и шире в плечах. Даже Ларкин почувствовал угрозу, волнами исходящую от него. Почувствовал это и его отец, он слегка обернулся, бросил на сына уничижительно-презрительный взгляд и снова вернулся к своему занятию. Взял в руки какую-то колбочку с голубоватой жидкостью и принялся рассматривать ее в пламени свечи.
- Ты пожалеешь, о своих словах, - тихо, с угрозой в голосе произнес Айрэн. – Ты уже не самый сильный в роду. И Айя будет моей.
- Ты еще здесь? – отозвался темный маг. – Запомни, даже если бы ты был последним представителем темных магов во всем мире, я не позволил бы тебе приблизиться к ней.
- Но почему! Мы одной крови, наши дети могли бы стать…
- Только не твои, - пренебрежительно перебил его отец. – Ты слаб. И совершенно безумен в своем стремлении добиться желаемого. Нам нужна сильная кровь, а Айе нужен настоящий мужчина, а не выродок, подобный тебе.
Молодой человек зарычал после этих слов и, кажется, он перестал воспринимать действительность. Он бросился на отца и схватил того за руку, в которой была зажата колба с непонятным раствором или эликсиром. Огюст Хольгер не ожидал от собственного сына такого поведения, и рука его дрогнула. Жидкость из сосуда расплескалась вокруг, часть ее попала на пентаграмму и линии, что до сих пор едва светились, вдруг резко вспыхнули и загорелись зеленым светом.
- Ты… - Огюст с ярости во взоре обернулся к сыну, но тот резко толкнул отца в грудь.
Не устояв на ногах, старый маг стал падать спиной вперед прямо на пентаграмму. Сынок и тут подсуетился и подтолкнул отца. Попав в центр активированной пентаграммы, Огюст забился, словно попавшая в паутину муха. Но вырваться из плена ярко горящих линий не смог, а Айрэн, усмехнувшись, направился к рабочему столу отца и взял оттуда книгу в темном переплете.
Ларкин затаил дыхание – ему была знакома эта книга, этот черный, со всех сторон потертый переплет, потрепанные страницы, мелкий убористый почерк ровными строчками покрывающий желтоватые листы. Дневник темного мага, который Винс не успел дочитать из-за появления Айи.
Открыв книгу почти в самом конце, Айрэн принялся зачитывать заклинание и по мере того, как слова вылетали из его рта, голос молодого мага становился все увереннее и тверже, линии пентаграммы же приобретали насыщенный зеленый цвет, а перекошенное лицо лежащего в ее центре мужчины становилось белее мела. Пламя свечей взметнулось ввысь, затем опало, по помещению пронесся едва различимый ветерок, но его дуновение почувствовал даже Ларкин, а в следующий миг все исчезло.