Мысли Винса снова перескочили на Айю. Сегодня она была такой милой, но когда заводила разговор о магии, то становилась жесткой, даже немного суровой и очень требовательной. Было сразу заметно, что она прекрасно разбиралась в том, о чем рассказывала и слегка злилась, если Винс не мог сходу понять ее мысль.
и как каждый раз, когда он думал о запертой между жизнью и смертью девушке, Винс чувствовал, как сердце наполняется нежностью, как внутри расплывается тепло, при мысли о синих глазах, с горящими в них золотистыми искорками, бледной коже, слегка склоненной к плечу темной головке… Как бы ему хотелось, чтобы она вернулась в мир живых. Возможно, тогда у них и могло бы что-то получиться…
Почему-то на память приходила первая картинка, увиденная здесь, в этом доме. Странный разговор Айи и ее брата, который состоялся, если судить по внешнему виду и обстановке кабинета, в то время, когда дом еще принадлежал Хольгерам. Они говорили что-то о том, что девушка пришла на зов, не могла не откликнуться, а Айрэн выразил желание отпустить ее, если Айя признается ему в любви и согласится остаться с ним рядом навсегда.
- Так что же это получается? – вслух спросил Винс. – Он знает, как вернуть сестру к жизни? У него есть сведения о том, как обратить последствия ритуала вспять?
Эта мысль заставила Ларкина воспрянуть духом. Ритуал, который был записан в дневнике и который Айрэн провел над своим отцом – это полноценно авторская разработка, пусть он и не доработан до конца. И повторить его может лишь тот, кто его разработал, ну или тот, кто помогал при этом, непосредственно участвовал при этом. Но, тут стоит подумать о том, что старик Хольгер умер окончательно и не расхаживает по пустым коридорам своего дома.
- Стоит еще раз изучить записи старого Хольгера, - решил Винс. – Там должны быть подсказки. Просто обязаны быть. Даже если сам Огюст и не довел свое изобретение до конца, то кто-то, а скорее всего его дети, завершили ритуал и смогли достичь успеха. А если вспомнить рассказ Сольвейга и его утверждение, что Айя была сильнее своего брата, то рядом со мной периодически находится бесценный источник знаний.
Мысль о том, чтобы использовать девушку в своих целях почему-то неприятно царапнула Винса. Несчастная и так достаточно натерпелась за последние пятьдесят лет, она заслуживает того, чтобы обрести покой. Но как же не хочется ее отпускать навсегда.
Винс еще и сам не понимал, почему каждый раз, когда он думал о том, чтобы выполнить обещание данное Лизе и отпустить душу Айи за грань, его сердце сжимается, словно от боли, душу заполняет тоска и обреченность.
Но молодому человеку не хотелось впадать в уныние, перед ним снова забрезжил свет – достижение в сложной отрасли магии, знания, равным которым нет и никогда не было ни у одного менталиста, возможность приобщиться к тому, что уже давно было под запретом – это все будоражило и подогревало нетерпение.
Решив еще раз изучить записи в дневнике старика Хольгера, Винс поспешно покинул спальню и устремился вниз. Старая книга находилась в сумке, а сумку Винс еще вчера, когда направлялся на встречу с Сольвейгом, закинул в машину и так и оставил ее там совершенно забыв об этом.
Ларкин вышел из дома и подошел к машине, как вдруг его что-то насторожило. Ощущение чужого присутствия появилось неожиданно и заставило менталиста замереть всего в нескольких шагах от вожделенного автомобиля. Медленно развернувшись, Винс выдохнул – он и сам не понял, что задержал дыхание на несколько мгновений! - из-за угла дома появилась фигура, на первый взгляд человеческая. Клетчатая рубашка, кепка, низко надвинутая на глаза, тяжелая поступь, низко опущенная голова и руки с длинными, острыми когтями – это была та же тварь, которая напала на них с Сольвейгом возле его городской квартиры.