Лоррейн жалобно умоляла:
— Тайсон, дорогой, прекрати перебивать ребёнка. Дай ей сказать.
— Там был Лэш, — закончила фразу Дэни. — Он одевался, пока я принимала ванну.
— Звучит очень интимно и по-домашнему, — буркнул Тайсон.
Лэш мило улыбнулся.
— Так и было. Однако это было совершенно неизбежно. Но если вы в дальнейшем собираетесь сделать ещё хоть одно замечание подобного рода, то обнаружите, что жизнь гораздо больше похожа на кино, чем вы предполагали.
— Значит ли это, что вы отправите меня в нокаут? — осведомился Тайсон. — Слабо вам, юноша.
— Зато я получу огромное удовольствие, хотя бы попытавшись, — огрызнулся Лэш.
— Осмелюсь полагать, что так оно и выйдет. Но я не собираюсь позволять сыновьям моих друзей по колледжу использовать меня в качестве груши, чтобы отрабатывать удары.
— Тогда прекратите запугивать ребёнка! — буркнул Лэш. — Вы что, не видите, что она сделала все, что могла? Отстаньте от неё, слышите?
Тайсон скосил в его сторону глаз и задумчиво протянул:
— Я отлично помню, как тётя Мэйми однажды вас описывала — у меня нет никаких сомнений — как распутного подлеца, который с лёгкостью обманывал доверие пожилых женщин, обрабатывая разочарованных старых дев в захолустных городишках. Тогда у вас были неприятности с девушкой Ван Хойдена — или девушек было несколько? Так что прошу поменьше корчить благородного рыцаря, молодой человек, и отвечать на вопросы! Вы действительно были там, пока Дэни принимала ванну?
— Да.
— И знали, где лежит письмо?
— Знал. Вы, кажется, полагаете, что я его взял?
— Тьфу! Не будьте таким скучным, — сердито сплюнул Тайсон. — Вы можете быть твёрдо уверены, что все это время больше никто не входил в комнату? Прислуга, например?
— Никто. Я повторяю — никто.
Тайсон повернулся к Дэни.
— Я полагаю, он там не торчал, пока ты одевалась?
Щеки Дэни порозовели.
— Нет. Он ушёл завтракать.
— И больше никто не входил?
— Нет, я заперла обе двери. И взяла плащ с собой, когда пошла завтракать, и никуда не выходила без него, пока не добралась сюда и не повесила на этот стул. Никто не мог взять письмо. Никто, кроме меня и Лэша. Это невозможно!
— Ты его не брала?
Лэш быстро шагнул вперёд, но Тайсон рявкнул:
— Дайте ей самой ответить! Итак, Дэни?
Дэни смотрела на него; её щеки пылали, глаза сверкали.
— Я думаю, — в ярости бросила она, — что вы самый гнусный, корыстный, эгоистичный, невозможный тип из всех, кого я знаю. И я жалею, что вообще приехала сюда!
— Конечно, он такой! — согласилась Лоррейн, бросая на мужа ласковый взгляд. — Я, помню, говорила ему то же самое в первый же день нашего знакомства. И он заслуживает худшего. Но, детка, ты действительно не брала письмо?
Дэни повернулась к ней, гнев уступил место раздражению.
— Мама, ты не можешь всерьёз думать…
— Дорогая, — жалобно запротестовала Лоррейн, — сколько раз я просила тебя так меня не называть? Из-за этого я чувствую себя так, будто мне сто лет. Нет, конечно я не думаю, чтобы ты могла украсть его или что-то в этом роде, — так же, как и Тайсон. Но ты могла подумать, — учитывая убийство и все, что было для тебя так омерзительно, — что лучше просто от него избавиться…
— Я этого не делала! — твёрдо заявила Дэни. — И жаль, что эта мысль не пришла ко мне в голову! Теперь его забрал кто-то другой.
— Ты имеешь в виду меня? — вежливо осведомился Лэш.
— Зачем ты так? — обиженно спросила Дэни. — Ты же отлично знаешь, что я не думаю ничего подобного!
— Но ты только что сказала, что только мы с тобой имели возможность взять письмо. Если ты этого не делала, остаюсь только я, верно? Или у меня что-то не так с арифметикой?
— Не запугивайте девочку! — загрохотал Тайсон. — Разве не видите, она делает все, что может? Отстаньте от неё, слышите?
Лэш засмеялся и выбросил вперёд руку жестом фехтовальщика, подтверждающего укол.
— Туше! Извини, Дэни. Что вы предлагаете делать?
— Поесть, — категорично заявила Лоррейн и поднялась. — Сейчас, должно быть, около часа дня, и все остальные начинают интересоваться, что, черт возьми, случилось с нами. К тому же они голодны. Давай, милый, пойдём посмотрим, что они делают. А Дэни захочет вымыться.
— Минутку, — сказал Тайсон. — Давайте-ка вспомним. Если мы придерживаемся теории, что некто, охотившийся за этим письмом, был в самолёте из Лондона в Найроби, эначит он летел рейсом Найроби-Занзибар этим утром. Я прав?
Лэш кивнул:
— Похоже, так. Если только не было какой-нибудь незамеченной зацепки, вокруг которой запуталась вся эта история.
— И что бы это могло быть?
— Какой, черт возьми, прок от трех миллионов — или трехсот миллионов, если на то пошло — если нельзя вывезти их с острова? Ладно, возможно, смысл есть для вас или кого-то, кто живёт здесь. Но как отсюда с ними уехать? Возьмём, к примеру, меня, Лэшмера Дж. Холдена-младшего. Что стал бы я делать с парочкой пудовых слитков? Сунул бы в сумку и в таком виде пронёс через таможню?
— Чушь! — отрезал Тайсон. — Подумайте головой! Вы действительно воображаете, что тот, кто охотится за этими деньгами и готов из-за них убивать, не проработал план, как с ними выбраться? Бог мой, молодой человек, в наши дни существуют десятки способов нелегального въезда и выезда из страны, если у вас есть деньги — или перспектива их получить. И не начинайте снова ныть «— Это невозможно!» Конечно, возможно. Черт возьми, это слишком возможно! Что, как вы думаете, может помешать, если одним прекрасным вечером вы отправитесь на морскую прогулку или порыбачить и в паре миль от берега вас подберёт нанятый парусник или катер? Или частная яхта — черт возьми, вроде той, что была у вашего отца!