Он достал из кармана зажигалку, зажёг её и сунул край записки в огонь. Дэни воскликнула:
— Лэш, не надо — это же улика!
— Да, конечно, но сейчас её не станет. И без неё другой кусок бумаги в твоей комнате тоже не будет иметь никакого значения. Не останется никакой связи между тобой и мисс Бейтс.
Он наблюдал, как маленький клочок бумаги, который стал причиной смерти Миллисент Бейтс, чернел, сворачивался и сгорал. Когда Лэш больше не смог его держать, он бросил его на землю и ногами зарыл пепел в песок. Пару минут он молчал, глядя на тёмную ямку в песке, а потом медленно сказал:
— Я бы хотел увезти тебя отсюда, но не могу. Мы могли бы бросить все, но будет только хуже. Хотя и другие возможности тоже очень рискованные. Послушай, Дэни, я хочу, чтобы ты мне кое-что пообещала.
— Что? — неуверенно спросила Дэни.
— Что ты не будешь выходить из комнаты по ночам, ни за что. Что будешь запирать дверь на замок и, если кто-нибудь постучится в твою дверь или подсунет под неё записку с просьбой куда-нибудь пойти, даже если она будет подписана твоей мамой и написана её почерком, ты до неё не дотронешься. Дашь её мне утром. И не выходи ни на какие тет-а-тет с кем бы то ни было — кроме меня! Ты поняла?
Он улыбнулся ей, но глаза его оставались серьёзными. Дэни спросила:
— Но почему кто-то хочет мне навредить или прижать меня к стене? Раньше все было по-другому — когда у меня была карта или ключ или что бы там ни было. Но теперь его украли. Тот, кто хотел, его получил. Почему же весь этот ужас не кончится? Зачем кому-то убивать мисс Бейтс?
Лэш пояснил:
— Потому что она всем твердила, что была по соседству с домом адвоката, когда тип, который его убил, только шёл туда. Тот же самый тип случайно узнал, что там в то же время была ты. Он сделал тебе достаточно намёков, чтобы держала рот на замке, а то будет хуже! Или ему просто нужен был козёл отпущения. Такие типы пойдут на все ради трех миллионов, так что лучше я останусь без денег! Вот почему ты теперь должна следить за каждым своим шагом. Не делать промахов! Через несколько дней мы с этим разберёмся, и пусть дальше ломают головы полицейские.
Дэни заломила руки и всхлипнула.
— О, Лэш, я боюсь.
— Ты не одна такая, — возразил Лэш. — Я сам ни разу в жизни не был так напуган. И мне совсем не нравится идея, что кто-то из людей на террасе ради удовольствия занимается убийствами. Лучше бы у меня был пистолет.
— Но это не может быть один из нас! Не может быть!
— Не будь дурой, Дэни. Это не может быть никто другой. Только один из шестерых. Ты, я, Амэлфи, Гасси Бингхэм, наш латинский любовник и Ларри Доулинг. Выбирай!
Дэни задрожала, Лэш внезапно шагнул к ней и обнял, прижав к себе. Свободной рукой он отстранил с её лица ужасную рыжую чёлку.
— Я знаю, малышка. Но даже через сто лет ничего не изменится.
Дэни, всхлипывая, бормотала что-то в его плечо. Он поднял рукой её подбородок.
— Что ты сказала? Я не понял.
— Я сказала: будь осторож-жней с моими оч-чками.
— Они мне никогда не нравились, — ответил Лэш, снимая их, и вдруг поцеловал её. Он собирался сделать это просто по-дружески, но получилось не так. Поцелуй начался нежно, но закончился совсем иначе, и когда Лэш в конце концов поднял голову, он был немало изумлён, почувствовав, как быстро бьётся сердце.
— Это твой первый поцелуй? — спросил он, ласково её отстраняя.
— Да, — удивлённо ответила Дэни; лицо её было смущённым и очень красивым в лунном свете. — Как ты узнал?
— Догадался, — сухо буркнул Лэш. — Ну ладно, на сегодня хватит, потому что если я сейчас ещё раз это сделаю, не знаю, чем все кончится.
Он наклонился, поднял очки, которые упали на землю, очистил их от песка и вернул Дэни.
— На сегодня все, мисс Китчелл. Полагаю, мы вернёмся в дом и проверим, как вы запрете свою дверь изнутри. Что касается последнего пункта в повестке дня, можете сделать мне копии завтра — в трех экземплярах.
Он повёл её к дому через белый пляж. Войдя через калитку в сад, они столкнулись с Ларри Доулингом, который слонялся без дела в тени у края мелкого бассейна, среди каменных птиц и цветущих лилий. Они могли его и не заметить, если бы не отражение в воде и запах сигаретного дыма.
Лэш остановился.
— Ди Чиаго?
Ларри вышел на свет.
— Нет. Но вы почти угадали: это его сигарета. Не могу сказать, что она очень мне нравится — дешёвый табак. Хорошо на пляже?
— Да, спасибо, — кивнул Лэш. — Вы туда?
— Нет, я гуляю, — сказал Ларри, — просто гуляю.
— Не будем вам мешать, — сказал Лэш, и они пошли по дорожке к террасе.