Нет, все не могло быть так безнадежно. Если бы Рэйчел-Энн не вышла на балкон, Джилли, наверняка, взяла бы себя в руки. Она видела, как брат и сестра разрушают свои жизни. А чего стоил ее брак с Аланом? Джилли получила урок на всю жизнь. После этого она зареклась спать с красивыми незнакомцами, которым, на самом деле, нравилась вовсе не Джилли, а ее сестра.
Джилли легла на спину. Раньше она никогда не ревновала. Да и сейчас она, конечно же, не ревнует. Да и с какой стати? Когда она узнала, что Рэйчел-Энн спит с Аланом, то просто рассердилась, а еще почувствовала огромное облегчение. Ее рассердило то, что Алан ей изменил. А обрадовалась потому, что больше не нужно было притворяться. Она быстро поняла, что брак с Аланом — сплошное недоразумение, но разводиться с ним без веской причины не хотела.
Джилли знала с самого начала, что ее брак с Аланом не был подарком свыше. Она подозревала об этом уже тогда, когда, покидая La Casa, плакала, вместо того, чтобы радоваться, что выходит замуж. И все же она, наверное, до самой смерти жила бы с этим идиотом, если бы не его непроходимая глупость. Он сам дал ей повод, благодаря которому она смогла, наконец, избавиться от постылого брака.
На Рэйчел-Энн она зла не держала. Она считала ее очередной жертвой Алана. А может, не столько Алана, сколько своей гиперсексуальности.
Джилли никогда не была настолько увлечена мужчиной, чтобы из-за этого терять голову. Конечно, как все подростки, она ходила на свидания. Она спала с парнями, которые ей нравились, и с которыми ей хотелось спать. Никто из них не произвел на нее большого впечатления. Можно сказать, что Джилли это делала больше для себя, чтобы потешить самолюбие и лишний раз доказать, что она ничем не хуже других.
Одно время она даже подумывала о том, нет ли у нее гомосексуальных наклонностей. Такой образ жизни она считала вполне приемлемым, и Дин, наверное, был бы вне себя от счастья, если бы его сестра избрала для себя такой путь. Но по какой-то причине у нее не возникало никакого интереса к особам своего пола. Хотя Джилли решительно предпочитала общество женщин, ни одна из них не привлекала ее в сексуальном плане.
Впрочем, это касалось и большинства мужчин. Отсюда напрашивался вполне логичный вывод: Джилли была женщиной холодной. Между ней и Аланом никогда не бушевал пожар страстей — она знала, как вести себя в постели — как правильно двигаться, какие при этом издавать звуки, и то, что вначале приносило слабое удовольствие, скоро превратилось в скучную обязанность.
Именно по этой причине Джилли не встречалась ни с одним мужчиной в течение трех лет после развода с Аланом. В этом даже не было необходимости. Вплоть до вчерашнего дня, когда этот Колтрейн, самый неподходящий из всех мужчин на свете, совершенно неожиданно вторгся в ее жизнь.
Она перевернулась на бок, ударив кулаком по мягкой пуховой подушке. Ей было жарко, несмотря на скудный ночной наряд: короткие шорты и маечка. Она сняла спортивные штаны, которые надела перед сном, думая, что ночь будет очень холодной.
По правде говоря, она их надела не потому что боялась холода, а потому что хотела принять некоторые меры предосторожности. Прошлой ночью на ней была лишь тонкая ночная сорочка, совершенно ненадежная защита от горячего тела Колтрейна.
Потом она долго крутилась в кровати, то просыпаясь, то снова проваливаясь в сон, пока не сдалась и не сняла с себя проклятые штаны. Чего ей бояться? Что Колтрейн непрошеным гостем ворвется к ней в спальню? Да его и дома-то не было. А если и был, то в стенах своей комнаты она могла чувствовать себя в безопасности.
Какого черта она вообразила, что Колтрейн вообще представлял для нее опасность? Конечно, было в нем нечто шельмовское, то, что Рэйчел-Энн считала главным качеством настоящего мужчины. А вот Джилли хватало ума, чтобы не соблазниться столь сомнительным достоинством. Поэтому она считала, что Колтрейн не представляет для нее серьезной опасности. А может, она ошибалась?
Джилли перевернулась на живот, снова стукнув кулаком по подушке. Как она ни старалась, ей не удавалось выбросить Колтрейна из головы. Неужели все дело в гормонах? Скоро ей стукнет тридцать лет — может, она относится к тем женщинам, которые поздно созревают, и в скором времени она станет такой же ненасытной, как Рэйчел-Энн?
В прошлом возле Джилли крутилось немало симпатичных мужчин. Вспомнить хотя бы Сэма Бейли, или Марка Фулмера, или того юриста из Общества охраны памятников старины… Нет, юристы ей ни к чему. И ни разу в ней не вспыхнула даже искра интереса к этим сильным молодым красавцам, обладавшим к тому же приятными манерами.
Видимо, у Джилли с сестрой было больше общего, чем она полагала. Включая непреодолимое влечение к совершенно неподходящим мужчинам.
Она села в кровати, отпихнув в сторону скомканное одеяло. Как всегда, она проснулась в четыре часа утра. Может, ей нужно последовать примеру Рэйчел-Энн и напиться. Комнаты Дина располагались далеко от ее спальни, поэтому Джилли не знала, ночует он дома или нет. К тому же, он любил водку, а Рэйчел-Энн — текилу. Джилли не нравилось ни то, ни другое.
Тем не менее, рюмочка бренди могла согреть ей душу и подарить пару часов сна. Джилли могла позволить себе опоздать на работу — все равно никаких важных дел на сегодня не намечалось.
Если бы она совсем не пошла на работу, то вряд ли что-то бы изменилось. Охрана памятников старины в Лос-Анджелесе напоминала пародию. Чистое издевательство — иначе не скажешь. К тому же, Джилли не могла сохранить собственный дом, что уж говорить о чужих? Зарплату она получала мизерную, почти символическую. Можно найти другую работу, где платили бы хорошие деньги, которых хватило бы на содержание La Casa. Конечно, о капитальном ремонте оставалось только мечтать, но можно принять меры, чтобы предотвратить дальнейшее разрушение дома.
Руфус мирно спал возле кровати своей хозяйки. Джилли на цыпочках прошла мимо него к двери, стараясь не разбудить. Обычно после сна пес проявлял недюжинную энергию и бодрость духа, он не позволил бы Джилли сомкнуть глаз даже на полчаса.
Она тихонько закрыла за собой дверь в спальню, спустилась в кухню и нашла початую бутылку бренди. Рюмки давно разбились, поэтому она налила щедрую порцию в стакан с изображением мультяшного Хитрого Койота. Прислонившись к железной мойке, Джилли сделала большой глоток бренди, чувствуя, как огненный ручеек понемногу согревает тело.
Немного подумав, она пришла к выводу, что Рэйчел-Энн пошла куда-то с Колтрейном. Между этими двумя что-то происходило, что-то очень важное. Это заметил бы даже слепой, к тому же Рэйчел-Энн никогда не скрывала своих чувств.
У Джилли не было иллюзий насчет Колтрейна. Ему что-то было нужно от семейства Мейеров, и он использовал все доступные средства, чтобы добиться желаемого. Если будет нужно, он переспит с обеими сестрами. Джилли очень хотелось узнать, чего добивался этот тип, чего он от них хотел.
Она выпила полный стакан, затем налила еще. Слишком много для нее, ведь она не привыкла к спиртному. Но кому это повредит? Она одна в доме, сейчас вернется к себе в комнату, ляжет в постель и будет спать столько, сколько душе угодно. И это самое меньшее, чего она заслуживала.
Джилли выключила свет на кухне, и та снова погрузилась во тьму. Боже, какое облегчение, подумала Джилли. Бренди согрело ее и немного успокоило расшалившиеся нервы. Вчерашний поцелуй взволновал ее больше, чем она готова была признать. Он взволновал ее до такой степени, что она начала думать о том, как бы его повторить. Она начала думать, а не послать бы все к чертовой бабушке, и… и…
И что дальше? Провести с ним ночь? Может, она сошла с ума? Сейчас этот вопрос вообще снимался с повестки дня. Колтрейн ушел с Рэйчел-Энн, а Джилли не собиралась подбирать объедки после сестры. У нее тоже была своя гордость.
Бренди благотворно повлиял на ее нервы. Она немного расслабилась, мучительное напряжение, терзавшее усталые мышцы, стало понемногу исчезать. Да кому какое дело, с кем спит Рэйчел-Энн! Сестра всегда выбирала себе отпетых мошенников. Взять хотя бы последнего, с кем она связалась перед тем, как лечь в больницу. Он торговал наркотиками и бил ее. По сравнению с этим негодяем даже Колтрейн казался порядочным человеком.