— Да, в том, что ты сказал, есть доля правды, — неохотно согласился с бразильцем Гроссман.
— Не доля, а вся целиком, — твердо произнес бразилец. — И я уверен, ваш шеф предпочел бы провернуть дело по-тихому, и без того немало поднято шума из-за двух трупов в «Минерве». Представляю, какую взбучку вам задали, если даже мне, ни сном, ни духом не повинному в этих убийствах, очень нелегко было оправдаться перед своим руководством. А ведь я и пальчиком…
— Заткнись, уж больно ты, парень, болтливый! — рявкнул на капитана разозленный немец. — А какая гарантия, что ты сможешь открыть портфель? Пока лишь это одни слова, а мы не привыкли верить на слово.
— Так ведь вас двое и вы вооружены. Присмотрите за мной, когда стану ковыряться в портфеле, только и всего.
Краем глаза капитан прекрасно заметил знаки, которые Ганс делал своему шефу. Очень понятные знаки: соглашайся, мы ничего не теряем, пусть откроем портфель, а потом прикончим молодчика. И в самом деле, план, предложенный пленником, очень не плох, так пусть осуществит его, а потом его стукнуть — и дело с концом. Зачем шестьдесят тысяч долларов делить на троих, когда лучше поделить на двоих?
Неизвестно, чьи доводы убедили Мартина Гроссмана, но он решил принять план бразильца.
— Только учти, — предупредил австриец, — чуть что — сразу получишь пулю.
— Не волнуйся, мне этот уговор так же выгоден, как и вам. Так развяжите же наконец мне руки.
Мартин Гроссман решился.
— Развяжи его! — приказал он Гансу и сам отступил назад, направив пистолет на Выгановича.
Тем же ножом, на который насаживались картофелины, Ганс перерезал веревки, стягивавшие руки капитана. Капитан пошевелил пальцами и принялся растирать занемевшие ладони. Потом стал массировать ноги.
— Ну, хватит! — разозлился Ганс. — Отцепи портфель, мы ждем!
— А деньги где? — спокойно поинтересовался бразилец.
— Какие еще деньги?
— Двадцать тысяч долларов, честно мною заработанных. Здесь, на столе, я вижу только десять… Давайте остальные или чек на недостающую сумму.
— Получишь сразу после того, как перефотографируем документы из портфеля. Ну, пошевеливайся же!
— Ладно, ладно, так и быть, поверю вам. Нельзя же не доверять таким джентльменам. Будем эти десять тысяч считать задатком.
И бразилец преспокойненько сунул пачку зеленых в карман. Да еще при этом нахально заметил:
— Надеюсь, можно не считать? И неплохо бы глоточек коньяку. Не найдется случайно «Реми Мартин»?
— Слушай, ты меня лучше не зли! — напыжился Ганс.
Гроссман попытался разрядить обстановку.
— Получишь и деньги, и коньяк, когда бумаги будут у нас, — примиряюще заметил он. — А пока и в самом деле не станем терять время. Приступай к делу.
— Так и быть, поверю вам, — согласился бразилец. — Учитывая нашу давнишнюю, испытанную дружбу…
И заметив, что Ганс уже сдерживается из последних сил, шагнул к профессору, говоря:
— Для начала надо снять портфель с руки профессора. Тут мне понадобится ваша помощь. Очень опасно, если старик рванется, может все дело испортить, поэтому вам придется придержать его за руки. Ты держи правую, а Ганс пускай ухватится за левую.
— С чего это ты раскомандовался? — гневно фыркнул Гроссман. — Здесь я командую. Хватит и одного Ганса, чтобы удержать этого старикана, а я лучше подержу пистолет. На всякий случай. Тебе лучше будет работаться…
— Прекрасная вещь — взаимное доверие, — пробурчал бразилец. — Ну ладно, попробуем вдвоем. Эй ты, долговязый, держи крепче старика, чтобы и не шелохнулся. От этого все зависит.
Ганс схватил профессора Яблоновского за руки. Нет, тот не сдался так просто, попытался вырываться, ему удалось даже ударить немца каблуком по колену, но разве совладеть старому человеку с таким амбалом? Тот быстренько скрутил старика, ухватив его за руки и прижав, как клещами, к столу.
— Чудесно! — со знанием дела похвалил работу «коллеги» дон Перейра.
Подойдя к столу, капитан быстро набрал на замочке портфеля нужную комбинацию цифр, радуясь, что запомнил ее, когда полковник Могайский знакомил его с секретами портфеля.
Замочек щелкнул, стальной браслет на руке профессора раскрылся. Портфель, уже не висящий на цепочке, упал на пол. Отпустив руки польского ученого, Ганс молниеносно нагнулся и схватил бесценный портфельчик.
— Ну, Ганс! — рассмеялся бразилец. — И дурак же ты! Зачем тебе портфель, если ты все равно не сумеешь его раскрыть?
Ганс даже не счел нужным обидеться. Схватив портфель, он похоже позабыл обо всем на свете и принялся ковыряться в его замке, пытаясь отпереть его.