— Простите, сэр, — с деланным смирением произнес лейтенант, — но часы тут совершенно ни при чем. И мне придется все-таки отнять у вас немного времени.
— Увы! Через пять минут я должен быть у королевского советника Чарлетта.
— Мне искренне жаль, сэр, но это невозможно.
От возмущения полковник рухнул в кресло.
— Как вы сказали? Невозможно?
— Увы, невозможно.
— Надеюсь, вы знаете, что говорите. Слушаю вас, лейтенант. Видимо, случилось нечто из ряда вон выходящее.
— Да. Нашелся Джон Кетлак.
— Живой?
— Сильно израненный, но живой. Врачи не теряют надежды.
— Вот как! И где же его схватили?
— Его вовсе не схватили. Из последних сил он дополз до калитки городской больницы и потерял сознание на улице. Большая потеря крови. Несколько уколов привели его в сознание. От него я и приехал прямо к вам.
— Что он говорит?
— Ничего.
Полковник Дрейк бешеным взглядом уставился на своего подчиненного.
— Ни-че-го? И это представляется вам достаточной причиной для того, чтобы в эту пору… гм… меня… нанести мне визит, оказав тем самым высокую честь?
— Нет, сэр, разумеется, эта причина явно недостаточна. Но у меня есть и другие, значительно более веские.
И лейтенант Гопкинс раскрыл свою папку.
— Мне бы хотелось доложить вам, полковник, о том, как идет дело.
Полковник чуть не застонал, увидев в руках подчиненного толстую пачку документов.
— А это не может подождать до утра?
— Боюсь, сэр, утром будет уже поздно.
Полковник Дрейк не знал, на что решиться. Опоздание на бридж с каждой минутой делалось все неприличнее, и нужна была очень серьезная причина, чтобы его оправдать. С другой стороны, он неплохо знал лейтенанта и понимал, что такая настойчивость с его стороны наверняка имеет веские основания.
— Что ж, слушаю вас, — полковник указал незваному гостю на кресло. — Постарайтесь доложить покороче.
— Итак, дело приняло следующий оборот…
Ровным спокойным голосом лейтенант Гопкинс стал пункт за пунктом докладывать о событиях последних дней.
— Вот протокол вскрытия собаки, принадлежащей мисс Хоуп. А это протокол химического анализа орхидеи, извлеченной из мусорного ящика в доме профессора Хоупа. А также протокол вскрытия морской свинки, которая использовалась при упомянутом выше анализе.
Один за другим лейтенант подавал полковнику документы, которые тот внимательно просматривал.
— И все-таки этих оснований еще недостаточно…
— Минутку, полковник. Вот показания доктора Боуди из «скорой помощи», который ассистировал мне при обыске в квартире человека со шрамом.
Ознакомившись с показаниями врача «скорой помощи», полковник протянул руку за разрешением на обыск.
— У меня его нет.
— Как это? Когда вы произвели его?
— Сегодня вечером, около полутора часов назад. И мне пришлось обойтись без ордера на обыск, — с бесстыдной наглостью заявил лейтенант Гопкинс. — Придется вам примириться с этим, полковник. Продолжим?
— Гм… Продолжайте, лейтенант.
— Вот мой рапорт о разговоре с садовником профессора Глоккером и о его показаниях.
Теперь полковник Дрейк читал документы следствия не отрываясь, начисто забыв о королевском советнике с его бриджем. Его косматые брови слились в одну линию, глаза стали внимательными и острыми.
— Это одна и та же орхидея, лейтенант?
— В этот вечер другой в вилле профессора не было. Мною установлено точно.
— Неприятное дело! — Полковник старался не показать, насколько сильно он взволнован, но его пальцы непроизвольно с силой сжали ручку кресла. — Может разразиться большой скандал.
— Что поделаешь? Скандал не станет меньшим, если из-за нашей нерешительности или медлительности кто-нибудь еще расстанется с жизнью. И вы знаете, полковник…
Остальное Гарри Гопкинс досказал на ухо полковнику, даже здесь не решаясь поверить тайну стенам.
Полковник слушал со вниманием, кивая головой в знак согласия.
— Да. Вы, пожалуй, правы, лейтенант. Похоже на то. Хотя и трудно поверить, чтобы родного брата и отца…
— Это не совсем так, сэр. Придется вам выслушать еще одну историю. Правда, весьма занимательную.
Дело было так. Как вам известно, двадцать лет назад профессор Хоуп руководил раскопками в Мексике. Ближайшим его помощником в то время был некий Ларсен. Помощник не по научной части, а по всем хозяйственным, техническим, административным вопросам, короче, правая рука профессора, человек совершенно незаменимый. Ворочал он крупными средствами и был не из тех, что забывают о собственных интересах. Личность довольно темная, но человек беспредельной храбрости, дерзости и наглости, при этом чрезвычайно энергичный, он пользовался огромным авторитетом и у тамошних властей, и у местных жителей. Именно он вытащил профессора из очень неприятной истории, грозящей ему утратой доброго имени, состояния и самой жизни. Однажды во время пьяной кабацкой драки вышеупомянутый Ларсен был серьезно ранен. И тут наступает самый интересный момент нашей истории…