Первая возможность представляется маловероятной. Человек, овладевший искусством спускаться по такой тонкой леске, наверняка умел и завязывать на ней узел как следует, чтобы исключить риск.
Остается вторая возможность. Кто-то позаботился о том, чтобы этот человек разбился. Кто?
В этот момент полицейские внизу перевернули тело разбившегося навзничь и стали обыскивать его одежду. Капитан смог рассмотреть лицо погибшего. И хотя оно было сильно разбито при падении, сомнений не было: это оказался красивый высокий немец, которого Михал Выганович видел в обществе американских солдат, пристававших к Свену Бреману. А теперь вот молодой немец сам стал жертвой. Чьей?
Капитан не сомневался, что драма разыгралась в апартаментах профессора Яблоновского. Что с профессором? Сунув пистолет в карман, капитан выскочил из своего номера, даже не захлопнув двери, и бросился к апартаментам профессора. Разумеется, это было непростительным шагом, ошибкой разведчика. Бразильский ювелир Диего де Перейра не мог знать польского профессора, и у него не было никаких оснований стучать в его дверь, да еще так нервно. И если кто-нибудь из некоторых ведомств увидел бы Михала Выгановича в этот момент, разведчик безусловно был бы деконспирирован.
На стук никто не ответил, дверь в апартаменты профессора Яблоновского была заперта. Капитан уже собрался было воспользоваться собственным ключом, но в этот момент в коридоре внезапно появился Свен Бреман. При виде растерянного ювелира под дверью профессора Яблоновского он слегка улыбнулся, но не позволил себе никаких комментариев, только мягко информировал:
— Если не ошибаюсь, польский ученый сейчас внизу. Я его только что видел в кафе. Он там разговаривает с каким-то господином.
И пошел своей дорогой. Михал же облегченно вздохнул… и пришел в себя. Чуть было не наделал глупостей! А, может, все-таки наделал? Уж больно понимающая улыбочка была у этого дотошного журналиста.
Капитан спустился на лифте в холл. Тут царило сущее столпотворение. Казалось, все обитатели отеля «Минерва-палас» столпились здесь, высыпали также посетители ресторана и бара. Все громко обсуждали случившееся, высказывали всевозможные предположения. А вот и знакомая плотная фигура немолодого профессора с седой головой. Профессор Яблоновский, как и все остальные, с жаром делился своими соображениями на тему о том, кем мог быть погибший мужчина. Собеседником профессора оказался советник по вопросам культуры польского посольства в Стокгольме, которого капитан сразу узнал.
— Пся крев! — выругался про себя капитан. — Какая все-таки раззява этот профессор! Вместо того, чтобы сломя голову мчаться к себе в номер и удостовериться, что его драгоценный портфель в целости и сохранности, он тут разглагольствует, будто случившееся не имеет к нему ни малейшего отношения. Надо что-то делать!
И обратившись к администратору, громко произнес:
— Скажите, никто из постояльцев не жаловался, что его обокрали? Ведь наверняка погибший парень — опытный гостиничный вор, и он сорвался, когда пытался влезть к кому-то в номер. Хорошо, что свои драгоценности я держу в вашем сейфе.
— Уважаемый господин совершенно прав, — с достоинством ответствовал администратор. — Ценности, положенные в наш сейф, в такой же безопасности, как в Риксбанке.
С большим удовлетворением Михал Выганович отметил панику, охватившую ученого мужа, когда тот услышал слова бразильца. Роман Яблоновский страшно побледнел, и, не извинившись перед собеседником, не дожидаясь лифта, бросился на лестницу и с совершенно неожиданной в пожилом человеке прытью помчался к себе на пятый этаж. Капитан ждал, что будет дальше. Через несколько минут профессор спустился вниз, совершенно не пытаясь скрыть распиравшую его радость. Капитан успокоился — значит, с портфелем все в порядке.
Тем временем полицейские на улице быстро и ловко занимались привычным делом. Обыскали карманы погибшего, установили его личность, сделали несколько снимков трупа и места происшествия. Затем труп увезли на машине, а офицер полиции вошел в холл гостиницы и, обращаясь к столпившимся постояльцам отеля, громко спросил по-шведски, не видел ли кто-нибудь из них того, что здесь произошло. Потом то же самое повторил по-английски.
Ответом полицейскому было молчание. Молчал и тот, кто успел сфотографировать и момент преступления, и падение несчастного агента ЦРУ. Полицейский офицер сделал еще одну попытку узнать что-нибудь от живущих в отеле:
— Может, кто-нибудь из вас видел, с какого балкона сорвался этот человек или из какого окна выпал? — повторил он вопрос.
Но и на этот раз ответа не дождался. Тогда он обратился к администратору гостиницы и попросил его рассказать все, что знает, о Гансе Мейере, гражданине ФРГ.
Администратор очень хорошо помнил, как этот немец во что бы то ни стало требовал поселить его на пятом этаже и не пожалел двадцати марок за оказанную ему любезность. А потом из-за этого немца он, заведующий бюро обслуживания, делал замечание Мине, которая по ошибке выдала ему ключ от другого номера. Разумеется, все это он не собирался рассказывать полицейскому, только подтвердил, что этот человек действительно проживает… то есть проживал, в нашем отеле, в номере…
— … пятьсот семнадцатом, — вырвалось у Мины. Уж она-то очень хорошо запомнила номер этого немца, из-за которого ей так влетело. Правда, бедняга прислал ей потом розу и десять крон, а вот теперь разбился…
— Возьмите ключ, пройдем вместе с вами в его номер, — распорядился полицейский. Администратор подчинился, и они поднялись на лифте на пятый этаж.
Толпа внизу постепенно разошлась. Те, кто вышел из гостиничного ресторана и кафе, вернулись за свои столики, остальные в свои номера.
«Король репортеров» случайно оказался рядом с Выгановичем, и тот не преминул ему заметить:
— Вам повезло, такой материал для газеты! Настоящая сенсация!
Журналист согласился:
— Вы правы, действительно сенсация. Причем не одна. У меня накопилась масса сенсаций, скоро их можно будет прочитать в «Квельспостен». Недолго осталось ждать. Не все, правда, доживут…
На следующий день в утренних газетах сообщалось, что тщательный обыск в номере Ганса Мейера ничего не дал. Выяснилось однако, что погибший пользовался поддельным паспортом, настоящее его имя устанавливается. По всей вероятности, это был международный вор, который поселился в фешенебельном отеле с целью совершать кражи у проживающих здесь богатых иностранцев, однако первая же попытка окончилась для него трагично. Веревка, а точнее, прочная нейлоновая леска, по которой он, возможно, намеревался спуститься на балкон апартаментов третьего этажа, которые занимала известная миллионерша-американка, оборвалась, неудачливый грабитель грохнулся на тротуар и скончался на месте.
Газеты поместили фотографии как преступника, так и американской миллионерши. Осажденная толпой репортеров жена знаменитого фабриканта рыбных консервов заявила, что в Европу захватила с собой безделушки стоимостью «всего в каких-то несколько миллионов долларов», и их кража не очень бы ее расстроила. Тем более, что они застрахованы.
В газетах было обойдено молчанием то обстоятельство, что гостиничный вор свалился не под своим окном и окном предполагаемой жертвы грабежа, а на расстоянии десяти гостиничных номеров от них. Как он мог пытаться съехать со своего пятого этажа на третий, если оказался совсем в другом месте? Ни одна газета не упомянула о том, что прямая линия, соединяющая место падения с пятым этажом, неукоснительно указывает на балкон апартаментов, занимаемых известным польским ядерщиком Романом Яблоновским.
Михал Выганович напрасно ломал голову над вопросом, кто же позаботился о безопасности профессора, а точнее, его драгоценного портфеля? И в своей заботе не остановился перед тем, чтобы обречь на смерть агента ЦРУ. А в том, что этот «немец» был агентом ЦРУ, капитан не сомневался. Так кто же это сделал? Посланец польской разведки, действующий независимо от капитана, или агент одной из конкурирующих служб? А, может, шведская политическая полиция? Нет, скорее всего, кто-то из конкурентов, который воспользовался случаем раз и навсегда избавиться от соперника. Интересно, что же делал в номере профессора поддельный немец, если не дотрагивался до портфеля? А он не пытался его открыть, ведь сигнал тревоги не прозвучал.