Профессор умолк, не договорив.
— …что мы его не найдем? Это вы хотели сказать?
Профессор Хоуп молча кивнул, подтверждая слова следователя.
— Что ж, посмотрим. А второго человека вы видели?
— Нет.
Профессор ответил с трудом. Дыхание его стало тяжелым. Видно было, что беседа его очень утомила.
Доктор Шредер встал с решительным видом, собираясь положить конец аудиенции, но следователь остановил его:
— Минутку, доктор, дайте нам еще одну минуту. Последний вопрос.
И, обращаясь к профессору Хоупу, спросил:
— Скажите, профессор, вы выходили из дому утром того дня, когда с вами произошло несчастье?
— Да, выходил.
— Вы посетили нотариуса Стимса на Редкросс-Род?
Профессор устремил тяжелый, неподвижный взгляд на следователя:
— Вы позволили себе следить за мной, сэр?
Лейтенант виновато улыбнулся.
— Поверьте, сэр, мне очень неприятно, но делалось это исключительно для вашей же собственной безопасности. Будьте добры, скажите, с какой целью вы посетили нотариуса?
Ответа не последовало.
— Разрешите, я выскажу свое предположение. Вы пришли в контору нотариуса для того, чтобы составить завещание или внести изменения в уже существующее?
— Вы правы.
— Пожалуйста, уточните, первое или второе?
Профессор слегка покачал головой.
— Полагаю, я имею право не отвечать на этот вопрос?
— Да, сэр, вы имеете право. Но, поверьте мне: от вашего ответа на этот вопрос очень многое зависит.
— И тем не менее… Извините…
— Итак, вы отказываетесь отвечать?
— Отказываюсь.
Голова профессора тяжело откинулась на подушки. Он закрыл глаза.
XIX. Помощник нотариуса Броустер — позор фирмы Стимс
Кабинет нотариуса Стимса наводил на мысль о том, что мы все еще живем в славные времена королевы Виктории. Вся обстановка как бы навеки впитала в себя ту эпоху. Внешний вид нотариуса был также воплощением ее стиля. Высокие воротнички впились острыми углами в его обвисший подбородок.
На массивном письменном столе из черного грушевого дерева красовалась эмалированная табакерка, крышку которой украшали фигурки всадников в малиновых фраках. Возможно, она являлась лишь элементом декорации, но так и казалось — вот-вот нотариус потянется к этому антикварному чуду, возьмет щепоть табаку и затолкает в свой ястребиный нос.
Не успел Гарри Гопкинс представиться этому достойному джентльмену, как тот встал со своего старинного кресла с высокой спинкой и величественно изрек:
— Если вы пришли расспросить меня о делах моих клиентов, то должен вас огорчить: на эти темы я не разговариваю. Мне очень жаль, но это наше железное правило. Разве что вы представите мне решение трибунала… в письменном виде и соответствующим образом заверенное. Во всех же остальных случаях — увы, но я отказываюсь давать информацию. Поверьте мне, сэр, я отлично знаю свои права и обязанности.
Выпятив хилую грудь, как бы пытаясь заслонить перед взором искусителя массивные темные шкафы, заполненные папками с делами своих клиентов, нотариус продолжал:
— Я понимаю, полиция хотела бы многое знать. И поверьте, я принадлежу к самым лояльным подданным его величества, но…
И нотариус еще больше выпятил грудь и принял еще более величественную позу, выражавшую его непреклонную решимость умереть, но не выдать тайн своих клиентов. Глаза его заблестели, обвислые щеки покрылись свекольным румянцем.
Лейтенант в молчании выслушал всю эту тираду. Впрочем, он при всем желании не смог бы вставить слово. Подождав, пока хозяин закончит, он вежливо произнес:
— Вы ошибаетесь, сэр. У меня вовсе нет намерения затрагивать секреты ваших клиентов.
— Нет? — Нотариус был ошарашен. Он так настроился на яростную защиту прав своих клиентов, неприкосновенности дел своей канцелярии, что почувствовал себя попросту обманутым. — В таком случае мне непонятна цель вашего посещения. Чем обязан?
— Не правда ли, в вашей конторе недавно произошло очень необычное происшествие?
Нотариус с недоумением смотрел на представителя Скотленд-Ярда.
— Я вас не понимаю. Какое именно происшествие вы имеете в виду?
— Ну, скажем… нечто необычное в поведении ваших служащих.
Успевший опуститься в свое антикварное кресло владелец нотариальной конторы вздрогнул и опять встал. Нет, вскочил! И на сей раз в его фигуре не было ни величия, ни торжественности. Напротив, всем своим видом он демонстрировал полнейшее смятение. Подбежав к лейтенанту мелкими шажками, он, забыв о необходимости соблюдать солидность, схватил за рукав представителя Скотленд-Ярда и вскричал внезапно охрипшим голосом:
— Откуда вы знаете, сэр?
— Полиция многое знает, как вы только что изволили заметить. Не правда ли, вы еще раз в этом убедились?
Гарри Гопкинс произнес эти слова спокойным тоном, как-то небрежно, мимоходом, не придавая им вроде бы значения, и ничем не показал переполнявшее его торжество: ведь фразу о происшествии он бросил почти наугад. Выстрел вслепую, а вот поди ж ты…
— Так что же произошло с Броустером? — теребил его за рукав нотариус. — Все-таки он устроил скандал? Вы его арестовали? Ох! — он внезапно оставил в покое рукав лейтенанта и горестно заломил руки. — А я говорил! А я предупреждал его, что он плохо кончит! Вы представляете, сэр, какое пятно теперь ляжет на мою контору? Мой помощник! Такой позор!
— Думаю, вы сильно преувеличиваете, — осторожно заметил лейтенант, слегка остолбеневший от такого напора эмоций. — Почему сразу скандал? Вы слишком трагично все воспринимаете.
— А как же мне еще воспринимать эту историю, когда фирме нанесен такой моральный ущерб! Ведь я представляю уже третье поколение ее владельцев. Незапятнанная репутация — наш капитал, а тут…
Исполненный отчаяния мистер Стимс забыл о необходимой сдержанности и, наклонившись к уху Гарри Гопкинса, отчаянным шепотом произнес:
— Вы не поверите, но он… он был пьян! Пьян! — повторил старый нотариус, и сам с трудом веря, что такое вообще возможно. — Он был вдребезги пьян! У меня в канцелярии! Он шатался из стороны в сторону! В конторе фирмы Стимс энд Стимс! Подобного эти стены не видели! А теперь его посадили в тюрьму. Сотрудник нашей фирмы в тюрьме!
— Нет, пока он не арестован…
— Вот именно, пока! Может угодить в тюрьму в любой момент.
Лейтенант сделал вид, что над чем-то напряженно размышляет.
— Возможно, я бы смог для вас что-то сделать… чтобы избежать огласки, которая столь негативно скажется на репутации фирмы.
Нотариус буквально ожил.
— О, это возможно? Вы спасаете мне жизнь!
— Думаю, возможно, — по-прежнему задумчиво глядя в пространство, медленно и веско произнес Гарри Гопкинс. — Разумеется, при соблюдении вами некоторых предварительных условий…
— Ах, сделаю все, что в моих силах! — горячо заверил владелец нотариальной конторы Стимс энд Стимс. — Если, разумеется, это не затронет тайны моих клиентов.
— Скажите, мистер Стимс, не правда ли, именно Броустер составлял текст завещания профессора Вильяма Б. Хоупа?
Нотариус не ответил. Весь его вид свидетельствовал о том, что он мучительно размышляет над проблемой — не нарушит ли ответ на такой вопрос его профессиональной тайны. Лейтенант решил помочь в решении проблемы.
— Я же не спрашиваю о самом завещании. Я не касаюсь тайн ваших клиентов. Я спрашиваю о Броустере, а ведь он не является вашим клиентом?
— О, конечно! — с облегчением воскликнул нотариус. Раз он не нарушит свой профессиональный долг, можно говорить свободно.
— Итак, Броустер принимал участие в оформлении завещания профессора Хоупа?
— Да, принимал.
— И присутствовал при его подписании?
— Да.
— Благодарю вас. И еще одно условие.
— Еще одно? — забеспокоился нотариус. — Какое же?
— Вы должны вновь принять на работу пьянчугу Броустера.
— Принять в мою фирму пьянчугу? Это исключено!