— Какого рода жертвы? — поинтересовался молодой человек.
— На него складывались еще бьющиеся сердца, вырванные из груди живых людей. Взгляни, — и профессор указал на бороздку в каменной плите. — Вот здесь стекала кровь жертв.
Не сдержавшись, Джек протяжно присвистнул сквозь зубы.
— Ничего не скажешь, приятная религия, — пробормотал он. И прибавил, разглядывая развешанные по стенам маски: — Знаешь, у меня создается впечатление, что эти каменные маски — дело рук сумасшедшего, охваченного манией убийства. А все эти змеи… Клубки извивающихся змей и ужасные маски — это что, искусство?
— Да, — кратко ответил профессор. — Это искусство. Искусство, не знавшее себе равных. Никогда раньше и никогда после майя не удалось создать ничего, что могло хотя бы приблизиться к их искусству.
Джек потянулся в карман за портсигаром, но не вынул его. Может, в этом необыкновенном, зловещем музее не положено курить? Вон у дядюшки такой торжественный вид, будто он находится в настоящем храме.
— Наверное, нелегко было перевезти в Англию такого колосса? — спросил он, кивнув на статую, чтобы как-то прервать затянувшееся молчание.
— Да, это было нелегко, — подтвердил профессор. — И хотя мы распилили статую на блоки, доставка ее до границы потребовала от нас много сил. И нервов, — прибавил он, после минутной заминки. — Ведь мы везли ее на мулах.
— На мулах? — удивился Грэнмор. — Разве в Мексике нет железных дорог?
Профессор кашлянул в замешательстве, но тем не менее пояснил:
— Железные дороги, разумеется, есть. Однако нам пришлось перевозить статую на мулах. Дело в том, что встретились некоторые трудности.
Джек с пониманием взглянул на дядю:
— Какие-то препятствия со стороны властей?
В комнате послышался звук, напоминающий скрип ржавого железа. Джек не сразу понял, что это смеялся дядюшка.
— Поверь мне, мальчик, власти сделали все, что было в их силах, чтобы не дать нам вывезти из страны священные реликвии майя.
— И тем не менее вам это удалось?
Черты лица профессора странно окаменели.
— Да. Удалось, — кратко подтвердил он, а в голосе прозвучали зловещие нотки.
Удивленный племянник внимательно посмотрел на дядю, но тот, уставившись на статую, казалось, уже не помнил, о чем они только что говорили.
Джек решил вернуться к интересующей его теме:
— Так что же, взломщики похитили что-то из этих… гм… древностей?
Профессор вздрогнул, словно пробуждаясь от глубокого сна.
— Да, — подтвердил он. — И в числе прочего забрали одну из них.
Сморщенный палец профессора ткнулся в висящую на стене длинную, богато инкрустированную трубку.
Джек подошел поближе, чтобы рассмотреть непонятный предмет, похожий на побег бамбука или тростника.
— Что это?
— Трубка для стрельбы отравленными стрелами, своего рода духовое ружье. Когда-то, каких-нибудь двенадцать столетий назад, это оружие носило поэтическое название «летучей смерти».
Подойдя к стеклянной витрине, профессор вынул пинцетом небольшой металлический предмет, завернутый в хлопок или вату. Осторожно развернув, он показал племяннику крохотный медный, позеленевший от времени наконечник стрелы.
— Вот она, «летучая смерть». Смотри, острие отравлено. Малейшей царапины достаточно, чтобы жертва через несколько секунд распрощалась с жизнью. А знаешь, в наши дни тоже нашлось бы несколько умельцев, способных с помощью трубки издалека поразить цель вот этой штукой.
Джек закусил губу.
— Вот оно что! И это не оставляет совсем никаких следов?
— Почти никаких. Лишь маленькую точку, ведь достаточно самого слабого укола.
Только теперь Джек понял, что беспокоило дядю, что вызывало в нем подозрения. Он глубоко задумался.
— Однако, — произнес он после продолжительного молчания, — даже эта штуковина не способна стрелять сквозь закрытые окна и двери.
— Через закрытые окна и двери не способна, — подтвердил профессор. — Но достаточно обнаружить любое отверстие, пусть даже самое маленькое. Вентиляционную отдушину, например.
— В комнате Роберта была такая отдушина?
— Да.
— Но ведь при осмотре, — Джеку не хотелось употреблять слово «вскрытие», — врачи не обнаружили и следа яда в организме погибшего?
Профессор Хоуп выразительно пожал плечами.
— Это ничего не доказывает. Наша наука пока еще не может идентифицировать все яды. А на острие наконечника стрелы мог находиться яд, присутствие которого в организме человека обнаружить не удается.
Теперь Грэнмору стали понятны опасения и подозрения профессора, и он сам почувствовал, как в нем нарастает волнение. А тут еще устрашающая атмосфера зловещего капища, казалось, пронизанного миазмами крови жертв, проливаемой сотни лет. Никуда не скрыться от ужасного лика чудовищной богини и каменных масок, алчущих крови. Страшные змеи, как живые, изготовились к смертельному броску.
Пораженный неожиданной мыслью, Грэнмор обратился к профессору:
— А все вот эти… гм… божества, они что, и до сих пор находят своих идолопоклонников?
Профессор с чрезвычайной осторожностью укладывал на место, на черный бархат смертоносное оружие. Покончив с делом, он отозвался:
— Смысл твоего вопроса понятен. Официально принято считать, что культ Богини-Матери давно угас. Современные потомки майя уже давно исповедуют христианство.
— А неофициально?
— Ну, если неофициально… Нашлось бы несколько тысяч, а, может, и несколько десятков тысяч человек, которые сочли бы меня святотатцем — ведь я похитил их величайшую святыню. В дебрях непроходимых лесов Мексики, в недоступных ущельях Юкатана, по слухам, совершаются удивительные мистерии, очень напоминающие те, свидетелем которых более тысячи лет назад был вот этот камень, — и профессор указал на жертвенный алтарь у ног статуи.
— А могут ли приверженцы культа Богини-Матери решиться на убийство?
Бескровные губы профессора тронула странная улыбка, если подобную гримасу позволительно назвать улыбкой.
— Религия майя считает убийство непременным атрибутом каждого ритуального богослужения.
Грэнмор подошел к дяде и мягко тронул его за локоть:
— Дядюшка, как же так? Ведь мы в Европе…
Профессор обернулся к племяннику и взглянул ему прямо в глаза.
— Мой дорогой, при чем тут Европа! Даже в этом доме найдется человек, который под тонкой оболочкой христианства носит в сердце культ богини древних майя.
Джек остолбенел.
— В этом доме? — повторил он, не веря своим ушам.
— Да. Наш слуга Джон, который, кстати сказать, носит другое, очень трудное для произношения имя, является потомком майя по прямой линии. Он — чистокровный индеец майя. Я привез его сюда из Мексики.
Джек потер ладонью горящий лоб.
— И ты подозреваешь, что он…
— Подозреваю ли? Кого я только не подозреваю! Но Джона меньше других. Ведь сколько у него было удобных случаев расправиться с нами еще до того, как мы вывезли из Мексики священную статую, да и вот все это, — профессор повел рукой вокруг. — У него была тысяча возможностей легко и просто разделаться с нами и при этом не дать нам вывезти реликвии майя. Я просто не нахожу объяснения тому, что он ждал столько лет.
— А как ты считаешь, Джон способен убить человека?
Опять та же странная гримаса, обозначающая улыбку.
— О да, что до этого, у меня нет ни малейшего сомнения. Он способен и на многое другое. И все-таки есть причины, в силу которых я поставил бы Джона на последнее место в списке подозреваемых. Очень веские причины, — подчеркнул профессор.
— А кто в твоем списке стоит на первом месте?
Профессор покачал головой:
— Да нет, нет никакого списка, это я так, ради красного словца, сказал. Ведь доктор Якоби со всей определенностью установил причину смерти — аневризм сердца. Впрочем, не он один.
Джек облегченно вздохнул, когда они с дядей наконец покинули страшный музей.
На залитой солнцем террасе слова дядюшки вдруг утратили жуткую силу. «Нет, наверняка они так сильно подействовали на меня лишь в той комнате, в окружении ужасных масок и каменных змей», — подумал молодой человек.