— Я не мешаю им, они не мешают мне. А, кроме того, они не имеют ни малейшего представления о… шахматах.
— Так же, как и пани Решель. — В голосе журналиста прозвучала нескрываемая ирония. — Приходится признать, что этот ход сделал ваш противник.
— Это позиционная игра, пан редактор.
— По лицу прокурора было видно, что он намерен зачислить вас в число подозреваемых первым.
— Уж никак не первым, по крайней мере вторым. Первым будет пан Полтыка.
Быстро обернувшись и оглядев присутствующих в столовой, журналист щелкнул пальцами.
— Вы правы, черт побери! И в самом деле, нет нашего доктора! Вот это штука! А, может, он просто-напросто спит?
— Да такой шум разбудит и мерт… — Бакс прикусил язык. — Его нет в доме, увы, а поскольку убийство вернее всего совершено ночью, алиби потребуется прежде всего пану Полтыке.
— У меня алиби есть, я спокойно спал в своей комнате, а здесь, у моря, у меня очень крепкий сон.
— У вас точно такое же алиби, как и у всех остальных, а значит, это не алиби. Разве что Свенсоны могут говорить об алиби, ведь их трое, да и то мальчишка уж больно подозрителен…
— В какой-то книге о вас, пан Бакс, я прочитал, что, когда дело не ладится, вас так и тянет острить, причем шуточки все больше мрачные.
— Наверное, так оно и есть.
Появился Боровский, он уже пришел в себя выглядел почти спокойным.
— Господа, прокурор просил всех ненадолго задержаться, он хотел бы с каждым поговорить. Не волнуйтесь, это не будет официальный допрос, а так сказать, беседа. — Боровский изо всех сил старался снять напряжение. — Сейчас я велю принести кофе и коньяк. А прокурор просит пройти к нему вас, пан Ковальский.
Детектив вошел в кабинет и смирно уселся на предложенном ему стуле у стола. Первый раз в жизни ему предстояло разговаривать с прокурором в качестве подозреваемого.
— Вот смотрю я на вас и никак не пойму, — начал прокурор. Знакомы мы с вами что ли? Или просто раньше встречались?
— Что-то не припоминаю.
— Неужели я ошибаюсь? — Прокурор наморщил лоб, его реденькие бровки сошлись на переносице. — У меня хорошая зрительная память. Вам не доводилось сидеть в тюрьме? — Он заглянул в лежащую перед ним регистрационную книгу «Альбатроса». — Может быть, в Варшаве? Какое-то время мне пришлось работать в столичной прокуратуре.
«Чтоб ты лопнул со своей отличной зрительной памятью», — злился про себя Аристотель. Поскольку в свое время Бакс вел семинар для сотрудников уголовного розыска Варшавы, он боялся, что прокурор может его узнать, так как на его занятии приходили и работники прокуратуры.
— Ну ладно, это не имеет значения, — отказался прокурор от попытки вспомнить, откуда ему знакомо лицо Бакса. — Перейдем к делу. Вы первым вошли в комнату погибшей?
— Этого я не знаю. В комнату пани Решель я вошел в шесть часов двадцать минут.
— С часами в руке?
— На руке.
— Гм… Трудно предположить, что кто-нибудь был там до вас.
— Предположить? Да наверняка был!
— Кто же?
— Убийца!
— Потрясающе! — иронически усмехнулся суровый служитель Фемиды, но тут же согнал с лица улыбку. — У вас есть алиби?
— Какое именно?
— На сегодняшнюю ночь.
— Я спал в своей комнате.
— То-то и оно! Значит, нет алиби?
— Если бы я знал, что эта бедная женщина будет убита, я обязательно пригласил бы кого-нибудь к себе на эту ночь, например, красивую девушку. Хотя вы бы все равно мне не поверили.
— Конечно, не поверил бы! Вы и красивая девушка! Как вам это понравится, поручик?
В самом начале вышеприведенной «беседы» у поручика в глазах зажглись веселые искорки, а сейчас он воспользовался представившимся случаем и громко искренне расхохотался.
Довольный произведенным впечатлением, прокурор продолжил допрос:
— Ну ладно, шутки в сторону. Вы заметили в комнате что-нибудь необычное?
— Разумеется. И даже очень.
— Что же именно?
— Убитую пани Решель.
Прокурор стал совсем официальным, подтянулся, положил обе руки на стол. Руки у него были как у холеной женщины, ухоженные, белые. Видимо, он относился к тем жителям Свиноустья, которые избегали солнца и не пользовались благами курорта.
— Мне неизвестна причина вашего шутливого настроения, но предупреждаю: вы являетесь одним из подозреваемых.
— И вы сейчас меня официально допрашиваете как подозреваемого?
— Гм… Вижу, что процессуальный уголовный кодекс вам знаком. Тем лучше. Нет, пока я вас считаю свидетелем и беседую именно как с таковым.
— В таком случае вы забыли об одной мелочи, ну да бог с ней. Вы только и знаете, что нарушаете этот ваш кодекс. В чем еще могу быть полезен?
— Пока ни в чем. Сейчас, немедленно вы получите официальное извещение! Поручик, пожалуйста, выпишите и вручите этому гражданину официальное извещение с вызовом на допрос!
— Я не взял с собой бланков.
— Гм… В таком случае, я пришлю вам официальное извещение с курьером. А пока вы можете быть свободным и пришлите сюда следующего свидетеля. Януша Милевского, — сказал он, заглянув в блокнот.
— А вот это не входит в мои обязанности, пан прокурор!
Бакс поднялся в свою комнату и лег на постель. Ему брошен вызов, это факт. «Бедная женщина! Наверняка она что-то знала, иначе зачем было ее убивать? Ведь в шахматы она не играла. А что знала? Убийцу Рожновской? О чем-то догадывалась? Преступник торопится, что-то заставляет его спешить. На что же они играют в эти проклятые шахматы? И почему до сих пор из Щецина не прислали ответ на мой запрос?
Не исключено, что ключ от мрачной шахматной загадки следует искать за пределами нашей страны, уж слишком много здесь замешано иностранцев. К тому же Рожновский сбежал в Швецию, журналист собирается уехать туда же вместе с Боженой, ведь не случайно все это! Рожновский, если он убил свою жену… Постой, постой, какое в таком случае отношение к нему имела Решель? Да никакого, черт возьми!»
Детектив подложил обе руки под голову, устроился поудобнее, взор устремил в потолок. По потолку зигзагами двигалась муха, добралась до цели своего путешествия — абажура и скрылась в его углублении.
Детектив вспомнил о шарфах, которыми была задушена Рожновская, и его залила волна гнева. «Шарили в моей комнате!» Так нагло насмеяться над ним! Но тут же другая мысль заставила его улыбнуться. Он встал с постели. «Это только подтверждает мою догадку о том, что он спешит». Все явственней из ночной темноты проступали очертания убийцы. «Но на что же они играли, черт возьми?» Твердые правила шахматного турнира помогали в решении задачи, теперь в списке подозреваемых осталось лишь три человека, лишь три… Лишь?
Повестка на имя Ковальского была вручена Баксу в полдень. Принес ее посыльный из прокуратуры.
На следующий день в указанное время Бакс явился по указанному адресу. В большом здании из красного кирпича размещались суд, прокуратура и даже небольшая тюрьма. Последняя, правда, была отделена от остальных помещений, вход в нее был со двора Ее обитатели могли с полным правом утверждать, что проводили время на курорте. «Что-то я тебя долго не видел. Где ты был? — В Свиноустье».
«Прямо универсам для преступников, — размышлял Бакс. — Человек приходит в этот дом, тут его допрашивают, судят, оглашают приговор, тут же он и отсиживает срок, и все это не выходя на улицу».
Только что пробило восемь утра. Молодые симпатичные сотрудницы суда и прокуратуры еще спешили по коридорам в свои комнаты, стряхивая с себя остатки сна.
Кроме прокурора в кабинете оказался его помощник, одетый также в темный костюм, невзирая на разгар лета. Служба не дружба… Наличие, помощника прибавляло солидности хозяину кабинета.
— Имя, фамилия, имена родителей, место и год рождения.
На все вопросы Бакс давал четкие, вежливые и… ложные ответы, пользуясь тем, что от него не потребовали паспорта. Вот тогда бы он попался! Покончив с формальностями, прокурор выкатил на передний план самое тяжелое из своих орудий и дал немедленно из него залп:
— Вам принадлежали шарфы, которыми была задушена Мария Решель?
— Не могу отрицать.