в начале которой Сими проникает в дом Туситалы, чтобы в конце убежать из него
Сими был воин он ничего не боялся. Сими знал: нет на свете ничего такого, что нельзя было бы уничтожить. Ничего, кроме духов. С ними невозможно воевать, даже думать об этом страшно.
И когда по его спине в дом Туситалы вплыло каноэ с тремя духами, Сими испугался так, как не пугался еще ни разу в жизни. Он спрятал голову в колени и, хотя повязка мешала дышать, сидел скрючившись довольно долго.
Но Сими был молод. А когда человек молод, то, если в нем начинают бороться любопытство и страх, любопытство всегда берет верх. Сими поднял глаза и робко заглянул в дом…
Когда Сими увидел, что Туситала остается спокойно сидеть на диване, не обращая ни малейшего внимания на копья, нацеленные ему в грудь, он понял: этот человек бог. Он сильнее бога — он не боится духов. Когда Сими увидел, как Фэнни подошла к главному духу и дотронулась до его лица, — он опустил глаза. Сими знал: сейчас ударит молния или земля разверзнется. Но ничего этого не случилось, более того: каноэ уплыло, а главный дух остался в плену у Туситалы.
«В этом доме живут боги, — решил Сими, Сочинитель Историй, покоряющий духов, — это даже больше, чем бог. Хотя что может быть больше, могущественней, чем дух? Если Сими осквернит дом Туситалы убийством, злые духи навечно возьмут его в плен, и Сими вечность будет мучиться. А вечность — это так страшно, что даже представить себе нельзя».
Сими настолько увлекся своими мыслями, что не заметил, как из окна дома вылетела древесная лягушка и, разрывая окрестности дикими звуками, упала недалеко от него. Впрочем, если бы он даже и обратил на это внимание, вряд ли бы удивился. Кто знает, что должно вылетать из дома, где живет бог? И почему бы из этого дома не вылетать древесным лягушкам?
Сими размышлял. Теперь он знал точно, что идет на смерть. Даже больше чем на смерть — на смерть, без конца, на вечные мучения шел он, воин Сими. Отступить? Убежать? Но с первых шагов по этой зеленой земле внушали ему: единственная правда для воина — приказ. Изменить этой правде значило изменить себе, значило потерять себя, то есть умереть. Выбора у него не было.
Когда завтрак в доме окончился и все разошлись по своим делам, Сими легко впрыгнул в окошко и скрылся за занавеской.
Едва он затаился, раздался голос Туситалы. Голос лился откуда-то сверху, будто с небес. Слова были как будто знакомые, но смысл их Сими почему-то понимал очень плохо.
«Умереть? А что это, собственно, значит? — диктовал Туситала. — Я хотел бы превратиться в облако и вновь возникнуть в виде травы или цветов; быть все той же удивительной, пульсирующей, чувствующей материей… Сознание, нервные узлы и прочее в этом роде в конце концов всего лишь фикция…»[8]
В гостиную вошла Фаума. Начала убирать со стола. Сими чуть отодвинул занавеску… Нож лежал на его ладони, как приклеенный. Сими поставил руку почти вертикально — нож не упал. Спина Фаумы была совсем рядом, казалось, до нее можно дотянуться…
Вошел Суанатуфа, Фаума радостно улыбнулась и быстро-быстро заговорила:
— Все вокруг только и делают, что твердят о войне. Говорят, рыбаки поймали рыбу без хвоста это к войне. Суанатуфа знает, что такое война? — Фаума попыталась погладить шрам на щеке самоанца, но тот отдернул голову. — Ну почему, почему ты ни с кем не разговариваешь? Будто у тебя язык ветер вырвал. Фауме совсем не с кем говорить, и она…
Но договорить Фаума не успела…
Тревожно повел Суанатуфа глазами. Ноздри его раздулись, как у зверя, почуявшего добычу. Молнией бросился он к занавеске. Удар! От которого у Сими перехватило дыхание. Суанатуфа выволок его, скрюченного бросил на пол.
— Что это?! — закричала Фаума. — Скорее все сюда!
На крик вышли Туситала и Белла.
Увидев двух самоанцев, один из которых, с красной повязкой на лице, валялся на полу, а второй — Суанатуфа крепко держал его, Белла вернулась в комнату. Ей захотелось уехать отсюда и как можно скорей.
— Кто ты? Что тебе надо в моем доме? — спросил Туситала.
Воин молчал.
Туситала сдернул повязку с его лица. Перед ним был очень молодой воин, мальчишка.
— Отпусти его, — сказал Туситала. — Нет ничего унизительней, чем воин, стоящий на коленях.
Суанатуфа еще сильнее вывернул руку Сими.
— Сими не нужен скальп Туситалы, — заговорил Сими. — Сими нужно верить. Он не сделает Туситале зла.