— Ее фамилия Делаутер. Хэрроу, очевидно, фамилия ее родителей. Она прекрасно осведомлена о твоей семье. Все пронюхала — сколько у вас денег, какие связи… Она причинит тебе боль, если я не дам ей то, чего она хочет.
— Она использует твою любовь ко мне как оружие, и ты сам даешь ей его в руки. Ты должен рассказать обо всем братьям.
— Дрю, я еще не решил, стоит ли им об этом говорить вообще, и, уж конечно же, не в два часа ночи.
— Ты сам прекрасно знаешь, что это нужно сделать. Подумаешь, два часа ночи! Хватит тянуть. Ты что, думаешь, что для них так уж важно, сколько сейчас времени, самое главное для них — это чтобы у тебя все было хорошо. — Она подошла к скамье, на которую он бросил свой телефон. — Я думаю, что первой надо позвонить Анне, а она уж свяжется со всеми остальными. — Она протянула ему телефон. — Ты сам позвонишь ей и скажешь, что мы едем к ним, или ты хочешь, чтобы это сделала я?
— Что-то ты вдруг так раскомандовалась?
— Потому что сейчас нужно, чтобы кто-то заставил тебя позвонить им. Ты что, думаешь, что я буду спокойно стоять в сторонке и наблюдать, как она издевается над тобой?
— Понимаешь, дело в том, что я не хотел, чтобы она впутывала в эту историю моих близких, тебя. Мне надо как-то защитить вас от этого.
— Защитить меня? Тебе еще повезло, что я не врезала тебе телефоном по голове.
Он протянул руку:
— Не бей меня! Лучше дай наконец телефон.
Глава двенадцатая
Куинны любили собираться на кухне. Там они сидели и сейчас. На плите варился кофе, яркий свет лампы разгонял ночную тьму. Все приехали, вытащив из постели детей. Дрю чуть ли не физически ощущала, как в воздухе сгущается напряжение.
Сонных детей отвели наверх и уложили спать, Эмили осталась за ними присматривать.
— Я очень извиняюсь, что разбудил вас среди ночи, — сказал Сет.
— Если ты вытащил нас из постели в два часа ночи, значит, у тебя на это серьезные причины. — Филлип накрыл своей рукой руку Сибилл. — Ты, может, кого-то убил? Если да, то начинать надо прямо сейчас, чтобы до рассвета избавиться от трупа.
Благодарный Филлипу за попытку разрядить атмосферу, Сет покачал головой:
— Нет, на этот раз я сдержался.
— Ну давай же, Сет, рассказывай! — сказал Камерон.
— Я сегодня встречался с Глорией.
— Почему ты не сказал, что она опять объявилась и что ты собираешься с ней встретиться? — Сибилл сжала руку Филлипа.
— Я встречаюсь с ней уже не в первый раз.
— Но этот — последний. — Камерон был взбешен. — Сет, что, черт побери, происходит? Она уже несколько раз являлась сюда, а ты нам об этом ни словом не обмолвился?
— Это продолжается с тех пор, как мне исполнилось четырнадцать.
Камерон резко отодвинулся от стола:
— Она многие годы приставала к тебе, и ты все молчал!
— Кричать на него без толку, — сказал Этан спокойно, но что-то в его глазах подсказывало Дрю, что он взбешен не меньше брата. — Ты что, давал ей деньги?
Сет молча пожал плечами.
— А теперь можешь кричать на него, сколько тебе вздумается, — пробормотал Этан.
— Ты все это время давал ей деньги? — Камерон с возмущением уставился на него. — Ты с ума сошел?
— Я делал все, чтобы она не тревожила вас.
— Но она все равно от тебя не отстала, — сказала Анна.
— Да, но…
— Ты должен был нам довериться. Ты же знаешь, что мы никогда не оставили бы тебя в беде.
— Я давал ей деньги. — Сет вытянул руки, раскрыв ладони. — Это было единственное, что могло остановить ее. Мне нужно было сделать хоть что-то, чтобы отблагодарить вас.
— Отблагодарить нас? За что?
— Вы спасли меня. С вами я узнал, что такое настоящая семья. Камерон, ты сделал из меня человека.
Какое-то время Камерон не мог вымолвить ни слова, но когда наконец он заговорил, его голос звучал сердито:
— Мне противно слышать от тебя такое дерьмо. Не хочу ничего знать о какой-то там благодарности, о том, что ты хотел отплатить нам за добро.
— Но он не это имел в виду, — тихо сказала Грейс, изо всех сил пытаясь не расплакаться.
— Что, черт возьми, ты хочешь этим сказать?
— Камерон никогда не разрешает мне говорить об этом, — только и удалось промолвить Сету.
— Успокойтесь, — сказала Грейс. — Да, они спасли тебя. Они вошли в твою жизнь, когда ты только начал подавать какие-то надежды. Потому, что они любили отца. А потом они стали заботиться о тебе, потому что полюбили тебя самого. Все мы полюбили тебя.
— Я хотел…
— Подожди. — Грейс было достаточно поднять палец, чтобы он умолк. — Но ты должен понимать, что любовь не нуждается в том, чтобы за нее чем-то отплачивали. Камерон тут абсолютно прав.
— Да, это так, я хотел как-то отблагодарить вас. Но дело не только в этом. Она говорила такие ужасные вещи про Обри!
Обри, которая все это время беззвучно плакала, воскликнула:
— Что?!
— Ну, например, стращала меня тем, что с Обри может что-нибудь случиться. Или с ее двоюродной сестрой. Мне же было тогда всего четырнадцать. Я до смерти боялся, что, если я проговорюсь, она найдет способ навредить Обри или кому-то из детей.
— Конечно, ты был напуган, — сказала Анна. — Она на это и рассчитывала.
— И когда она сказала, что ей нужны деньги, чтобы уехать, я подумал, что это лучший способ избавиться от нее. Мне так хотелось, чтобы она исчезла и больше никогда не появлялась.
— И она это прекрасно понимала. — Сибилл вздохнула и поднялась, чтобы принести всем кофе. — Она знала, как много значит для тебя семья.
— Она уезжала, иногда я не видел ее по нескольку месяцев, — продолжал Сет. — Даже лет. Но она всегда возвращалась. Деньги у меня были. Акции верфи, то, что вы дали мне из наследства Рея, а потом уже и от продажи картин. Я знал, что глупо постоянно платить ей. У меня появилась возможность поехать в Европу. Я за нее ухватился. Подумал, что к вам-то уж она не будет наведываться, если я уеду.
— Сет, — Анна подождала, пока он посмотрит на нее, — ты уехал, чтобы избавить от нее нас?
— Анна, я хотел уехать. Мне нужно было узнать, что я собой представляю, как в Европе воспримут мои картины. Но и эта проблема никогда не давала мне покоя.
— Хорошо, я тебя понял. — Этан кругами возил чашку по столу. — Тогда ты сделал то, что считал нужным. А сейчас-то что происходит?
— Месяца четыре назад она появилась на пороге моей квартиры в Риме. Она обо мне где-то прочитала и подумала, что теперь можно по-настоящему поживиться. Сказала, что встретится с журналистами, пойдет по галереям и расскажет всю правду. Естественно, в своей интерпретации, — поправился он. — Я дал ей денег и вернулся домой. Но оказалось, что привез ее у себя на хвосте. И на этот раз деньги даже хоть на какое-то время не смогли купить мне покоя. Она заявилась к Дрю в магазин.
— Она пыталась сделать тебе какую-нибудь гадость? — Лицо Камерона опять вспыхнуло от злости.
— Нет. — Дрю покачала головой. — Она просто приняла меня в вашу компанию, я для нее еще одно средство причинить боль Сету. Причинить боль всем вам. Я не одобряю то, как вел себя Сет, но я понимаю, почему он это делал. Но теперь все это надо прекратить.
— Вот женщина, у которой с мозгами все в порядке, — сказал Камерон. — Ты заплатил ей сегодня?
— Нет. Она предъявила новые требования. — Сет пожал плечами и тут же осознал, что у него будто гора с плеч свалилась, когда он наконец рассказал все. — Она теперь хочет втянуть в эту историю и Дрю. Внучка сенатора замешана в сексуальном скандале. Это, конечно, все чушь, но если она начнет болтать, газеты ухватятся за такую интересную тему.
— Сколько она на этот раз запросила?
— Миллион.
Камерон чуть не поперхнулся кофе.
— Она не получит ни цента. — Анна с решительным видом похлопала Сета по плечу. — Ни цента — ни сейчас, ни когда-либо еще. Правда ведь, Сет?
— Я знал, когда сидел с ней в этой паршивой забегаловке, что она решилась осуществить свои угрозы.
— Но мы тоже не будем сидеть сложа руки, — пообещал Филлип. — Когда вы должны встретиться?
— Завтра я должен принести ей залог — десять тысяч долларов.
— Где вы встречаетесь?
— В этом паршивом баре, в Сент-Майкле.