Мервин стоял у окна, но оставался равнодушен к умиротворяющим картинам и звукам деревенской жизни и разлитым в воздухе ароматам. В это время в гостиную влетел доктор Тул – суетливый румяный коротышка. Он только что отпустил ехидную шутку по адресу старой толстой буфетчицы и продолжал довольно посмеиваться. «А ты, радость моя, побудь-ка снаружи». Эти слова были обращены к собаке, которая попыталась протиснуться в дверь минуя доктора. Последовал ловкий пинок, и собака пронзительно взвизгнула уже по ту сторону двери.
– Ваш покорный слуга, сэр, – вскричал доктор и отвесил краткий, но глубокий поклон; удивление его было наигранным – именно с целью поглядеть на незнакомца он и явился в заднюю гостиную. – Нет-нет, прошу вас, не обращайте на меня внимания. Только что позавтракали? Кофе недурен – в «Фениксе» умеют варить вкусный кофе. Сливки просто отличные, как по-вашему? Им-то я этого не говорю, – доктор подмигнул, – чтобы не перехвалить. Вам ведь подали сливки, надеюсь? – Тул ловким движением повернул молочник к свету и заглянул внутрь. – А о яйцах нечего и говорить – четыре дюжины несушек на птичьем дворе и девять десятков уток в садике у Трешема, по соседству со Стерком. Стоит припустить ливню, ну и гвалт же там поднимается! Стерк все грозится их перестрелять; он хирург в здешнем артиллерийском полку. Том Ларкин этим вечером сказал, что Стерк просто-напросто позавидовал их утиным мозгам – его куриные пожиже будут, ха-ха-ха! Ну и ночка выдалась – век не забуду, сущее царство тьмы, и хлестало к тому же сплошным потоком. Вынужден был выходить по делам – медик, знаете ли, куда денешься? – и едва не попал в переплет. Что хорошенького в газете? А, так вы не смотрели. А знаете ли вы, сэр, что – в такую-то ночь – у нас тут хоронили кого-то из Дублина, – а, каково? Тресселзу с подручными пришлось потрудиться. Один негодник с заставы – это недалеко, за углом, – сплетник, каких мало (а ведь любителей совать нос в чужие дела у нас, поверьте, хватает), – так вот, он сказал, что знает кучера. Боб Мартин, церковный сторож, уверяет, что заупокойную читали ни много ни мало двое священников, – так-то! Все по высшему разряду. Один – священник нашего прихода, старый доктор Уолсингем, святой человек, без устали творит добро, точнее сказать, вступается подряд за всех мерзавцев в округе, – ха-ха! – ни в какую не дает сбыть их с рук, намерения у него, правда, самые добрые, только что с ленцой он да со странцой. А второй – этот прогнивший ходячий скелет Гиллеспи. И на кой только черт его откопали? Один из тех, кто был в похоронной процессии, сказал Бобу, что это он. Этот Гиллеспи из Донегана, уж я-то его знаю, злой как собака, скажу я вам, и масон – да, да, вольный каменщик – важная птица! Обедал как-то вечером в Великой ложе, – вы, я вижу, не масон, наши знаки вам незнакомы, – а рожа у него была такая скукоженная и желтая – еще немного, и я бы выжал его в пунш вместо лимона, ха-ха-ха!
Поднятием бровей Мервин изобразил вежливое изумление. Доктор Тул с минуту молчал в ожидании ответной реплики, но ее не последовало.
Тогда доктор продолжил свою речь, нимало не смущаясь тем, что во взгляде Мервина появилось нечто зловещее.
– Пейзажи здесь, сэр, один другого лучше. Художники сюда летом тянутся дюжинами; вытащат альбомы и карандаши и давай марать бумагу, ха-ха-ха! Если вы рисуете, сэр, то возьмите на заметку: есть тут выше по реке одно чудесное местечко с видом на мельницы… Но вы ведь не рисуете?
Ответом ему было молчание.
– А может быть, вы все-таки хоть чуть-чуть балуетесь карандашом, как моя дражайшая супруга? – Внимательный взгляд на одежду незнакомца не обнаружил никаких признаков артистических склонностей, и мистеру Тулу пришло на ум, что молодой человек состоит в штате лорда-наместника. – Если вы направляетесь в Лейкслип, то обратите внимание: здесь у нас на редкость хорошие лошади. – (Шепнем, между прочим, на ухо читателю, что Лейкслип служил в то время летней резиденцией его превосходительству и леди Тауншенд; из старых газет можно узнать, что понедельник был днем, открытым для публики, а по четвергам обычно устраивались приемы.) Однако и тут мистер Тул вытащил, похоже, пустой номер. – Если вы сегодня не собираетесь уезжать, есть случай развлечься – стрелковые состязания в Палмерзгауне, на ярмарочной лужайке. Будут участвовать семь районов, призы – десять и пять гиней. В час дня. Как вы насчет этого?