– Сначала нужно навести порядок, здесь столько пыли, что ни один нормальный человек не сможет здесь находиться.
– А как быть с портретом?
– Портрет необходимо реанимировать. Мы отремонтируем рамку, и будет как новенький.
– Заметьте, – произнёс Александр Михайлович, – позолота.
– Ну, это бабушка надвое сказала.
– Бабушка? – отозвалось эхо, и Феликс тихо прибавил: – Бабушка не права.
– С чего ты взял, что бабушка не права? – отстаивал свою точку зрения Александр Михайлович.
Виолетта Михайловна разозлилась и стала кричать:
– Давайте потом обсудим, что имела в виду бабушка.
Все засмеялись этой весёлой шутке и обстановка потеплела и перетекла в своё обычное русло, кроме того, никому не хотелось ругаться, и все обрадовались тому, что все снова помирились.
– Теперь мы будем готовиться к свадьбе, – радостно заключил Феликс.
– Подожди, – прервала его Лиана и взяла в руки газету. – Я должна знать правду.
– Не знаю, что ты хочешь узнать, но я тебя умоляю: не верь тому, что пишут в этих газетах.
– Я хочу смотреть правде в глаза, какой бы она ни была.
– Ну, хорошо, но только помни, что я люблю тебя.
– Конечно, дорогой.
«Так что завидовать нечему, дорогие друзья. Но какая захватывающая история! Он и она вдвоём в полупустом замке. Усадьба изначально строилась как тюрьма, но впоследствии он много раз перестраивался, поэтому знаменитое некогда поместье Де Труаль уже давно не ласкает взгляд своим цветущим видом, но кто знает, может, нас ждёт чудесное превращение старой кобылы в необузданного мерина? Это я, разумеется, имел в виду замок».
Феликс разозлился и выхватил у Лианы из рук газету, скомкал и бросил её в дальний угол столовой.
– Что ты делаешь, дорогой?
– Я больше не намерен это слушать!
– Прости, я не хотела причинять тебе боль…
– Боль? Я даже подумываю о том, чтобы скупить весь тираж.
– У нас нет столько денег, да и поздно уже.
– Сынок, остынь, – ласково протянул Александр Михайлович. – В жизни приходится удивляться.
– А я не удивился! Я подам в суд, я порву того, кто это написал! Никто и никогда не смеет оскорблять меня, мою честь и достоинство…
Феликс кричал, пинал газету и никак не мог остановиться, и даже нежные уговоры новоиспечённой невесты не возымели никакого действия.
– Как такое возможно? Что у меня было с моей секретаршей, это зачем тебе? Сумасшедший миллионер? Может, меня нужно лечить? Я решительно намерен подать в суд, ни меня, ни мою невесту никто не должен оскорблять, причём я решительно настаиваю… Я намерен подать иск…
Александр Михайлович силой затащил его за стол и налил чаю.
– Подожди, остынь, мы ещё не дочитали. – Он поднял мятую газету и сел за стол с абсолютно белой скатертью, на которой так красиво смотрелся сервиз из гжели, захваченный с собой из России. —
«…Который имеет сорок две комнаты, увешанные портретами и старинными гравюрами. Свить там любовное гнёздышко – мечта любого психа. Два века назад здесь было кладбище, которое наводило ужас на местных жителей.
Впоследствии его перенесли. Замок был построен в 1556 году и принадлежал семейству де Труалей, что означает „замок Троллей“. Дочь главы семейства Розалинда очень любила своего уже отчаявшегося жениться на ней возлюбленного. Узам брака противился муж невесты, но он похитил её и тайно на ней женился. Из их переписки следует, что их любовь была недолгой и все, кто живёт в Де Труальском замке, ощущают себя пленниками. За то, что он украл Розалинду, его казнили, и она прокляла убийцу своего возлюбленного, и на всех хозяев этого дворца распространяется это проклятье…»
– Проклятье… – тихо произнесла Виолетта Михайловна. – А я думала: почему здесь такое жуткое ощущение…
– Как, вы ничего не знали о проклятье де Труалей? – спросила Лиза.
– Я уже жалею, что купил этот замок, – сказал Феликс.
– Только не впадайте в панику! – успокаивал Александр Михайлович. – Всё будет хорошо!
– Читай дальше, – прошептала Лиана.
«…Каждую ночь Розалинда является за своим возлюбленным, пугая обитателей этого дома, но Легранский не из пугливых, он, вооружившись фонариком и кувалдой, носится по каменным ступеням, стараясь поймать непоседливое привидение, которое роняет вещи, непременно оставляя несколько капель крови на старинных предметах, некогда принадлежавших ей. Иногда она бунтует, сбрасывая с полок пыльные, пропахшие сыростью книги и зеркала. Если увидеть её почерк, то начинается полоса неудач…»
– Ах! – негромко вскрикнула Виолетта Михайловна.
«…но если положить обручальное кольцо на то место, где появился её почерк, то она успокаивается и перестаёт приходить по ночам…»