Он захлопнул за собой дверь подвала, задвинув засов, и в этот момент в душе понял, что они могут искать маленького Джо Беккета до конца своих дней и никогда его не найдут. Что бы это ни было в туннеле, оно забрало его навсегда. Он перекрестился и подпрыгнул, когда Мэри заговорила.
— Ради Бога, Дэйви, от тебя воняет, как от собаки, и выглядишь ты не лучше. Иди, умойся и переоденься, прежде чем осмелишься ступить на мою кухню. Они уже нашли мастера Джо?
Он покачал головой, и слезы наполнили его глаза. Он поднял влажный рукав, чтобы провести им по лицу и вытереть их.
— Нет, Мэри, еще нет.
Прежде чем она спросила его о чем-либо еще, он побежал к узкой лестнице, которой пользовались слуги, и поднялся по ней в туалет для работников. Захлопнув дверь и закрыв ее на ключ, он посмотрел в зеркало. Под глазами у него появились морщины, которых не было еще утром. Он пустил воду и снял с себя испорченную одежду. Зайдя в ванну, он хотел только одного — остаться там и смыть с себя воспоминания о том моменте, но не мог. Он не хотел рассказывать мистеру Беккету или полицейским о том, что услышал в туннеле. Они подумают, что он сходит с ума, и, возможно, отправят его обратно вниз, пока он не проползет по всей длине. Он не мог этого сделать. Он не мог вернуться в эту дыру, потому что теперь знал: что бы это ни было, оно учуяло его и будет ждать.
Дэйви понятия не имел, откуда это знает, но он знал. Это было похоже на то, как хищник чует свою жертву. Если он вернется туда, это приведет к гибели, а он слишком эгоистичен, чтобы умереть там в одиночестве. Лучшее, что он мог сделать, это пойти и помочь обыскать лес в поисках мастера Джо и надеяться, что они найдут его целым и невредимым. Дейви до ужаса боялся спуститься в этот сток и встретиться лицом к лицу с тем, чтобы это ни было. Проще отогнать эту мысль, забыть о ней и поверить, что где-то в глубине его сознания у него случился срыв, потому что он предпочел бы стать буйным сумасшедшим, чем столкнуться с чудовищем, которое обитает в сточных канавах и ест детей.
Глава 7
Меган передала Генри тарелку с курицей карри и села напротив него за стол, достаточно большой, чтобы они оба могли вмести попить чай.
— Сегодня я много думала.
— О чем?
— Я хочу сделать это снова. На этот раз я хочу убедиться, что мы сбреем все волосы, пока она смотрит. Понимаешь, о чем я?
Генри не имел ни малейшего понятия, что Меган имела в виду, но он все равно кивнул. Он не ответил ей. Она могла подождать. Разговоры об убийствах для него не самая важная тема, когда он пил чай. Да, у него крепкий желудок, он не испытывал никаких чувств или сочувствия к своим жертвам, но Генри не хотел говорить об этом за едой. Существовали определенные границы. Меган знала об этом. Он говорил ей об этом несколько раз, и именно тогда она раздражала его больше всего, игнорируя его желания, когда ей следовало бы понимать это лучше.
В последнее время Меган стала действовать ему на нервы, не сильно, но с каждым днем все больше. Генри знал, в чем дело. Он хотел ее, но они переспали всего пару раз, и он остался недоволен тем, что нарушил собственное правило — не вступать в личные отношения. Он хотел, чтобы их партнерство носило только рабочий характер. Все становилось слишком запутанным, когда на пути вставали эмоции и желание. Теперь она стала нуждаться в нем, полагаясь на его идеи и планы. И без того тяжело строить планы, что он будет делать, когда у него наконец появится Энни, а тут еще похищения и убийства для нее.
Генри знал, если бы не медсестра Меган, подружившаяся с ним в психиатрической больнице, его бы здесь не оказалось, и старался напоминать себе об этом каждый раз, когда выходил из себя, но ему хотелось, чтобы хоть раз она просто заткнулась и перестала быть такой эгоисткой. Меган все поняла. Его лицо сказало все, поэтому она больше не произнесла ни слова. Они оба закончили есть в полном молчании. Генри встал, чтобы убрать тарелки и помыть их. Как только ополоснул их и убрал, он повернулся к ней.
— Так, когда мы собираемся это сделать и как?
— Ну, я хочу сделать это поскорее, а не через пару месяцев, и думаю, нам стоит проверить тот сарай в Уолни. Если он не кишит полицией, а для этого нет причин, потому что никто, кроме нас, не пользовался им уже много лет, думаю, мы должны сделать то же самое, что и в прошлый раз. Захватить кого-нибудь, связать, дать мне побрить голову, а потом мы можем убить нашу жертву, и ты сможешь отрубить ей голову. Мы можем оставить тело в сарае вместе с другим, а голову принести сюда в качестве романтического жеста для этой женщины Энни, которая тебе так нравится. Отрубленная голова гораздо оригинальней дюжины красных роз. Что скажешь?
— Звучит здорово.
— На этот раз, однако, мы не будем хранить голову в морозилке. Это меня совершенно выводило из себя. Мы сделаем работу и сразу выбросим голову. Я имею в виду, как долго ты собираешься ждать, прежде чем отправиться за копом?
— Я еще не знаю, Меган. Я хочу быть уверен, что все пройдет идеально и ничего не сорвется, как в прошлый раз.
Меган обожала Генри. Он был ее героем, хотя он солгал ей в больнице, что хочет извиниться перед Энни Грэм за причиненный ей вред, она сразу поняла, что это чушь. Она прочитала биографию Генри под названием «Смертельная одержимость», и ей показалось, что Генри только и делал, что преследовал, а потом хотел убить мисс Грэм. Она знала, что он все еще хотел убить ее, потому что она сбежала и разрушила его жизнь. Не нужно быть психологом, чтобы понять это, но поскольку Меган понимала его желание убить, она не слишком беспокоилась об Энни. Она предполагала, что все будет совсем по-другому в тот день, когда они решат ее убить. Она не знала, что почувствует, видя, как мужчина, которого она любила, так увлечен другой женщиной, но она справится. Она должна справиться, потому что у нее нет выбора. Чтобы быть с Генри, она должна принять его странную одержимость этой женщиной-полицейским, и она могла смириться со всем этим, лишь бы после того, как все закончится, они по-прежнему оставались вместе. Возможно, Генри станет уделять ей больше внимания, когда Энни исчезнет со сцены, и это будет только хорошо.
— Да, я хотела спросить тебя о той маленькой лжи, которую ты сказал мне в больнице. Ведь ты не имел в виду то, что сказал, правда? Ты вовсе не хотел с ней помириться. Я читала газетные отчеты в библиотеке и ту книгу о тебе, и там говорилось, что ты был одержим ею и преследовал ее. Глупо, глупо, Генри, рассказывать мне такие небылицы.
Генри до хруста сжал костяшки пальцев, разгневанный тем, что Меган шпионила за ним у него за спиной и не соизволила спросить об этом прямо. Поставив тарелки в шкаф, он повернулся и пошел в свою узкую спальню, захлопнув дверь и задвинув засов, чтобы она не смогла войти. Ему нужно побыть одному, пока он не успокоится и пока не пройдет желание обхватить руками нежное горло Меган, дожидаясь, когда она задохнется.
Он лег на кровать и закрыл глаза, глубоко дыша. Заставил свои пальцы разжаться и подумал об Энни, своей Энни, которая выглядела здоровой, когда он наблюдал за ней с лодки. Гораздо лучше, чем, когда он только познакомился с ней, и она ходила с обритой головой и большой раной на затылке. Он хотел поцеловать эту рану, но не успел. Вместо него это сделал тот тип, за которого она теперь вышла замуж. Он забрал ее у Генри, и теперь Энни никогда не будет его. Поэтому самым правильным решением стало бы забрать ее у него. И тогда они могли бы быть вместе всегда, потому что знал, что после ее смерти его жизнь тоже закончится, и он планировал покончить с собой, чтобы остаться с ней.
Через час в его дверь осторожно постучали. Он дремал. Не то чтобы спал, потому что не устал, но находился в промежуточном состоянии сознания.
— Извини, Генри, я не хотела тебя расстраивать. Я не проверяла тебя. Я занималась другим делом и увидела стопку газет в углу. Заголовки привлекли мое внимание.