Права была Вендулка, говоря, что лишь одной из тысячи по плечу помогать корчемникам. Даже старая Мартинка не скоро, ох, как не скоро, привыкла обращать ночь в день, а день — в ночь; карабкаться по тропам через перевалы, где никто не ходит; зимой привязывать к чеботам полозки, чтоб лучше было съезжать по снегу с горушек; все время быть начеку, не следит ли кто за тобой; все время быть настороже, не подстерегает ли тебя стражник. Бывает, выскочит внезапно из зарослей, переворошит твою корзину, все отберет и, коли не сможешь уплатить требуемую мзду, — спровадит тебя в каталажку. Но что поделаешь, если тебя навеки покидает муж и не оставляет ничего, кроме пяти голодных ртов в пустой халупе! Выбирать не приходится, нравится, не нравится, а берись за все, что сулит хоть маленький доход. И уж тем более не откажешься из-за трудностей и неудобств от дела, которое приносит хороший, хороший заработок, да и дурным не считается.
В своем ремесле старая Мартинка не видела ничего зазорного, и так же, как она, думает у нас в горах едва ли не каждый. Теперь-то, конечно, толку от этого ремесла мало, доходов — кот наплакал, но годков этак двадцать тому назад можно было отхватить весьма солидный куш, и пускалась в это дело не только голь перекатная, но и наш брат, те, у кого денежки водятся и кто хочет разбогатеть еще больше. На корчемничество смотрели как на обычное ремесло, которое от прочих отличалось лишь тем, что не было властями дозволено. Но по этому поводу рассуждали так: дескать, у его императорского величества столько золота, столько земель, что он не оскудеет, ежели кто при случае, не навязываясь с уплатой пошлины, переправит через его кордон узелок-другой, дабы продать товар в его владениях. Он и не заметит утечки нескольких крейцаров, зато скольким они уже помогли встать на ноги!
Впрочем, Мартинка привыкла к корчемникам, ее покойный муж частенько скрывал их у себя, благо дом для этого расположен удобно, примерно в получасе ходьбы от деревни, на отшибе, в лесу. Люди называли этот дом «В елках». Ни одна душа не могла видеть, кто в него входит и кто выходит, разве что подберешься к самой изгороди. Когда Мартин умер, корчемники в благодарность за его безотказную и радушную помощь предложили вдове «гулять» вместе с ними. На их жаргоне это означало, что в ночную пору она должна встречать их с корзиной в условленном месте в лесах, что тянутся от саксонской границы до наших гор, брать часть переправленного через кордон товара и относить в условленное место верным людям. Оттуда товар, опять-таки с помощью надежных людей, переправлялся дальше, куда следует, случалось, даже в самую Прагу. Мартинка с великой охотой приняла их предложение и, «отгуляв» с ними уже много лет, обеспечила и себя, и своих дочерей. Всех их удачно повыдавала замуж и сама не осталась внакладе. Разве сумела бы она добиться этого, занимаясь каким-нибудь другим делом?
У корчемников было несколько помощниц, разносивших переправленный тайком товар в разные концы, но ни одну они так не нахваливали, как Мартинку. Самый главный среди них, старый Матоуш, промышлявший вместе со своими пятью сыновьями, не упускал случая заявить во всеуслышание, что ежели Мартинка бросит с ними «гулять», то и он пошлет все к чертям и поставит крест на этом деле, до того его допекали и выводили из себя остальные! Одна потеряет часть доверенного ей товара, другая испортит его по нерадивости, третья ни с того ни с сего бросит ношу, вообразив, что ее преследуют… Право, подчас от них больше вреда, чем пользы. Как тут не сердиться старому Матоушу?! Тем более что у него уже нет той выдержки, какой он мог похвастать, когда еще только принимался за свое ремесло. По правде говоря, она была ему уже ни к чему: он заблаговременно, подобно Мартинке, позаботился о своей старости, и ему было на что жить; корчемничал он лишь по старой привычке да от нечего делать. Вдовец, переженивший всех своих сыновей, — с кем ему сидеть дома, с кем перемолвиться словом, чтоб скоротать время? Уж лучше бродить по белу свету!
Старая Мартинка всегда умела содержимое своей корзины столь ловко замаскировать, что еще ни одному стражнику не пришло в голову при встрече с ней в лесу на рассвете остановить старуху и досмотреть, несет ли она только яблоки или, скажем, яйца, виднеющиеся сверху, или прячет под ними кое-что поценнее. Она умела состроить такое невинное лицо, поздороваться так радушно, перебирая в руках четки, что у стражника не оставалось никаких сомнений — перед ним торговка маслом или фруктами, она встала ни свет ни заря и поспешила прямиком через косогоры в один из окрестных городков, чтобы опередить других торговок и успеть сбыть свой товар до их прихода. Когда стражник все же останавливался, подозрительно ее озирая, она мигом останавливалась тоже и справлялась, не желает ли он сделать почин? Как после этого не поверить?! Мало того — иногда она храбро продавала стражникам по их просьбе груши и черешню из своей корзины, и те уходили, так ничего и не разнюхав! Еще бы ее не нахваливал старый Матоуш, еще бы не говорил, что-де такие женщины уже не родятся, что Мартинка — последняя из тех, кто кое-чего стоит.