Клемент и всегда-то уклонялся от встреч с Королевой колокольчиков, а в последнее время в нем заговорила еще и подлинная вражда к ней. Ксавера замечала, что он нарочно отворачивается от их дома, избегал даже взглядом скользнуть по его стенам. Но теперь долг повелевал ему безотлагательно узнать ее ближе и найти средство ослабить в дальнейшем ее влияние на судьбы людей или даже сделать ее вовсе безопасной. С каждым днем все ощутимее делались потери, в рядах единомышленников, это вызывало смятение, — она добивалась этого, пуская в ход свое коварное искусство, достигшее вершины в том бесчестном случае, когда она избавилась от Леокада, ставшего помехой в какой-то ее новой интриге. Уже не одну неделю посвятил Клемент напряженным раздумьям, каким образом если не вырвать с корнем, то хотя бы обезвредить ее, связав ей руки. Наконец ему почудилось, что он нашел средство: надо поставить на ее пути мужчину, которому удалось бы заинтриговать и увлечь ее — точно так же, как это удавалось делать ей со своими поклонниками. Он брался найти такого человека и вооружить против нее, ведь среди знакомых было несколько искушенных в светской жизни, пресыщенных женской красотой авантюристов, которые были как бы созданы для выполнения подобной задачи. Чтобы не ошибиться в выборе и должным образом растолковать, как следует действовать, необходимо проникнуть в самую глубь души молодой иезуитки, войти в круг ее интересов, освоиться с особенностями ее натуры. Но кому же доверить эту важную, трудную и деликатную миссию? Опасаясь рисковать понапрасну, он решил все исполнить сам.
— Я доктор Клемент Наттерер, — наконец представился он. — Прошу извинить меня за то, что я беспокою вас в такой день, но я выбрал его намеренно, надеясь застать вас дома. Я пришел как посол от Леокада, моего брата.
Улыбка Ксаверы была сияющей, кожа лица прозрачной, лоб гладким, только между бровями легла тень. То, с каким выражением произнес Клемент имя брата, лишний раз убедило ее, что в нем одном заключалась причина, почему Леокад так легко расстался с ней. Чего же теперь он хочет добиться именем брата?
— Вам, разумеется, известно через знакомых, что Леокад поступил в семинарию, надеясь приготовиться там к исполнению своей жизненной задачи. Перед отъездом он обнаружил в своих вещах перчатку, которую был счастлив поднять с пола, когда вы ее уронили. К сожалению, тогда ему не удалось вам ее вернуть, а потом он совершенно забыл о ней из-за случившегося в нашей семье несчастья. Вещица эта слишком дорою стоит, и он не мог без вашего позволения задержать ее на память о том, что имел честь быть знакомым с вами.
Несмотря на холодное, исполненное достоинства спокойствие, к которому Клемент себя принуждал и которое могло обмануть каждого, Ксавера видела, что он пришел к ней как враг. Первый настоящий враг появился у нее среди знакомых молодых людей! Совершенно новое, доселе незнакомое ей чувство пересилило и смущение от неожиданной этой встречи, и уколы самолюбия, задетого тем, что Леокад возвращает ей то, что, как она воображала, он свято хранит.
— Благодарю вас, — сказала она как можно непринужденнее и, желая показать, что она ничуть не обижена, с довольным видом приняла от него хорошенькую шкатулочку, в которой лежала ее перчатка. — Как славно, что она попалась на глаза вашему брату, сама я даже понятия не имела, где и как ее обронила. Я обещала подарить мой тогдашний костюм сестрам-урсулинкам, чтобы их послушницы могли проходить обряд пострижения в достойном для Христовых невест виде; теперь по крайней мере можно будет передать им все полностью, Я хотела купить такие точно перчатки, но тщетно — ведь они из Лиона, и купец не мог из-за нынешних беспорядков выписать мне оттуда другую пару. Но смею ли я вас так долго задерживать болтовней о подобных пустяках? Расскажите же мне о Леокаде, счастлив ли он в своем новом звании? Доволен ли? Я желаю ему этого, потому что имела случай узнать его благородный характер. Он вам, конечно, рассказывал, что в продолжение нескольких лет, как истинный рыцарь, сопровождал меня по вечерам домой из церкви?