Боря сделал эффектную паузу, посмотрев взглядом героя-завоевателя на нетерпеливо ждущих продолжения его рассказа коллег.
– Ну! Ты мое терпение испытываешь, Бобров? – рявкнул Прохоров. Достала его игривая молодежь. Детский сад. Как будто не убийство расследуют, а в каких-нибудь казаков-разбойников играют. Боря вытянулся в струнку и быстро проговорил:
– Убитый проворачивал какие-то делишки с антиквариатом и предметами искусства. Так, что его продуктовая лавочка, это так, для отвода глаз. Думаю, основной его заработок был незаконным.
– Антиквариата? – тупо глядя на Подчиненного переспросил Прохоров.
– Ну да. Не то, что бы часто, но минимум раз в месяц Комаровский встречался с кем-нибудь, кто желал приобрести, что-то из предметов искусства, причем, обычно, что-то определенное, конкретную вещь. Работал под заказ, так сказать.
Боря сиял как именинник. Глаза его озорно поблескивали, улыбка расплылась до ушей.
– Молодец! – похвалил Прохоров. Молодой сотрудник и впрямь порадовал. – Но, хотелось бы побольше информации. Поподробнее узнать, что, кому и главное когда он добывал, как ты выразился под заказ. – Проворчал Прохоров, что бы молодой сотрудник уж слишком не возгордился своими успехами и не задирал нос, для дела это не полезно. – Попробуй еще копнуть в этом направлении, поглубже.
Бобров помотал головой.
– Попробую, конечно, но не думаю, что получится узнать, что-то более подробно. Уголовники, народ, на удивление, не общительный. Если всякая шушера, еще готова чуть-чуть «постучать» за вознаграждение, то люди серьезные никаких разговоров вести не станут, если их самих не прижать, как следует.
– Ладно. Все равно попробуй. Молодцы, свободны.
После ухода следователей, Прохоров позвонил в лабораторию.
– Сегодня результатов не жди, – сразу расставил все точки над «и» Таладзе.
– Вахтанг, у меня третий труп за три дня, – взмолился Прохоров.
– А у меня, каждый день, минимум по три трупа, – отрезал грузин. – Не успевают сотрудники. Чего непонятного?
– Да, понятно все, – обреченно сказал Прохоров. Сегодня уговорить «подвинуть» очередь, явно, не удастся.
– Могу тебе сказать сегодня только одну вещь, – смягчился собеседник.
Прохоров весь превратился в слух.
– На стаканах, которые доставили из дома убитого, нет отпечатков пальцев. Вернее есть, но только самого покойника.
Интересно. Прохоров поблагодарил Таладзе и задумчиво уставился прямо перед собой, обдумывая полученную информацию. Предположение, что изо всех трех стаканов пил сам хозяин, мягко говоря, глупое. Но, тогда получается, что те, кто приехали вместе с ним на машине распивали спиртное в перчатках? Если бы стаканы протерли, там вообще не было бы ни чьих отпечатков. А, кто, скажите на милость, приезжая в гости пьет, не снимая перчаток? Вполне возможно, что тот, кто планирует совершить преступление. Но если гость сидит за столом в перчатках, разве не наведет это хозяина на какие-нибудь подозрения? Тем более, когда гости не самые законопослушные товарищи. А может, латыш не так уж добровольно привез к себе этих двоих? Может, он вовсе и не планировал их приглашать, а ему просто пришлось это сделать, потому, что ему не оставили выбора? Прохоров теперь был почти уверен, что так оно и было. Тут он вспомнил одну фразу сказанную Ольгой Андреевой, и в голове его, вроде как, начала вырисовываться, пока еще довольно туманная, заполненная пробелами и неясностями, но все же картина.
«И, кстати об Андреевой, – плотоядно ухмыльнулся Прохоров. – Нужно дать задание проверить ее еще раз. Уже более серьезно». Она художница. Комаровский приторговывал антиквариатом и какими-то там предметами искусства. Чем не связь? Тут могут быть завязаны большие деньги. А где большие деньги, там и Игорь Северцев, опять же, прекрасно вписывается.