– Оль, тебе нужно, вместе с детьми уехать, пока вся эта х… не закончится, – в своей излюбленной манере, говорить и делать все неожиданно, сказал Северцев.
– Я не знаю… – протянула она, собираясь с мыслями, как объяснить, что она не может, вот так взять и уехать прямо сейчас. У нее дела на работе, которые нужно закончить. А потом, кто знает, сколько времени продлится вся эта история? Что мало так и не раскрытых преступлений?
– Я знаю!!! – проорал Северцев, так, что она едва не выронила телефон. – Бери детей и уезжай. Скоро праздники. Вот и отдохнете все вместе, где-нибудь. А там, глядишь все и решится. Не будь идиоткой!
Ольга молчала, раздумывая не пора ли нажать на отбой. Только его хамства ей сейчас не хватает.
– Оль! Пообещай, что уедешь, – почти просительно сказал он. Это подействовало лучше, чем крик. Уж, если он снизошел до просьбы, может правда все серьезнее, чем ей представляется. Она-то считает, что раз она к этой истории отношения не имеет, ну почти не имеет, найденный ею труп – случайность, то значит, происходящее ее не касается. Просто трагедия, разыгравшаяся в непосредственной близости. А, вдруг, это не так? Вдруг, она и впрямь может показаться кому-то опасным свидетелем? И, главное, дети. Она, как мать, должна оберегать их от любой опасности, как от реальной, так и от кажущейся призрачной, но, возможно тоже вполне настоящей.
– Хорошо. Завтра закончу дела, и мы уедем.
– Ладно. Хорошо отдохнуть, – сказал Северцев вполне любезно, и на всякий случай напомнил: – Ты дала слово!
– Да, я помню, – улыбнулась Ольга. – Тебе тоже хорошего Нового года…
Но в трубке уже была тишина, собеседник отключился.
Ольга подошла к окну, за которым было почти совсем темно. Только луна и звезды, освещали усыпанную снегом землю.
Однажды, еще, будучи в Москве, Северцев позвонил поздно ночью. Взяв спросонья телефон, она даже не разобрала, кто звонит. Северцев был абсолютно пьян. Начал что-то нести, про то, как и где он сегодня развлекался. Немного послушав невнятный пьяный бред, Ольга намекнула, что вообще-то ночь, и она спала, а с утра ей нужно на работу. «Только не клади трубку! – неожиданно сказал он. – Пожалуйста, не клади трубку. Мне нужно знать, что ты там, что ты меня слышишь». Лежа в темноте, с закрытыми глазами, она еще долго слушала, то, что рассказывал ей ее странный, не слишком близкий, знакомый. Ощущая в тот момент, как сжимает сердце болезненная, щемящая жалость, и остро чувствуя одиночество человека говорившего с ней и, заодно, свое собственное. Северцев то ли забыл об этом своем ночном звонке, то ли просто решил не поднимать эту тему, но при следующей их встрече он не упоминал об этом. Больше подобных попыток ночного общения с его стороны не было.
Ольга вглядывалась в черноту ночи. От случайно всплывшего в памяти воспоминания стало немного грустно. Внезапно, ее как будто током ударило. Кабинет. А, если, это, правда, не дети?
Она вышла в коридор и, дойдя до лестницы, посмотрела вниз. Мальчишки мирно сидели на диване посреди гостиной и играли в какую-то настольную игру. Ольга тихонько прошла обратно к себе в спальню. Позвонить следователю? Нет уж. Ну его. Рогозину? Ну, он прилетит, но перед этим сообщит следователю. Ольга позвонила дочери.
– Привет! – прощебетала Инна.
– Завтра мы уезжаем с ребятами в Питер, на праздники. Мне бы хотелось, что бы ты поехала с нами.
– Ммм… а, что за спешка? – в голосе дочери слышалось удивление и любопытство. И естественно отсутствие радостного энтузиазма, по поводу предложенной матерью совместной поездки.
Инне уже не пять лет. Можно и рассказать. Она хочет обезопасить детей. И она не представляет, кто за всем этим стоит и как он или они, готовы далеко зайти, непонятно, правда, ради чего. Но это не важно. С этим пусть полиция разбирается. Она хочет только что бы ее детям ничего не угрожало. Всем и маленьким, и взрослым и самостоятельным. Ольга рассказала про кабинет, про звонок Северцева.
– Жесть! – четко и емко подвела итог материнского рассказа дочь. – Ужас!
Ольга улыбнулась.
– Ты прямо как Мария Игнатьевна, наша местная хочу-все-знать. У нее тоже все – ужас. Нужно подкинуть ей новое словечко – жесть.
– Помню, эту противную старушенцию, вечно сующую во все свой нос. Любопытная, приставучая. «Ой, Инночка, а откуда ж ты такая нарядная? Со свидания, наверное? Дело-то молодое. Да, да, а кавалер-то, наверное, не из наших? Из Москвы, небось? Наши-то тебе не пара», – очень похоже передразнила дочь любознательную соседку.
В другое время, Ольга от души посмеялась бы, над способностью дочери к пародированию, но сейчас ей было не до того.