– Вообще, я всегда предполагал, что между вами что-то есть. По крайней мере, я был уверен, что со стороны Игоря точно есть какое-то чувство, хотя и довольно странное и своеобразное, как и он сам. Только он не мог или не хотел его понять. Возможно, наконец, разобрался в себе? Тебя это расстраивает?
– Нет. – Она покачала головой. – Все как-то очень сложно. Я сама в себе не могу разобраться. После разговора я готова была прыгнуть в первый же самолет. Даже не знаю почему. Я почти не вспоминала о нем все это время… А потом мне стало страшно. Я испугалась. Не хочу снова испытывать боль. Слишком мы разные. Как будто с разных планет. Да и вообще, все это сплошная глупость, временное помешательство…
– Оль, конечно, ты можешь решить, что человек, который так и не удосужился связать себя серьезными обязательствами по отношению к кому-либо, плохой советчик. Но, все же, мне кажется, правильно говорят, что лучше испытать боль и сожалеть о том, что было, чем терзаться мыслями о том, что могло бы быть, но от чего ты сама отказалась, отговариваясь тем, что это глупость и вы разные. Мы все разные. Все люди. Одинаковых вообще нет.
Филип улыбнулся, и, накрыв ее руку своей, немного грустно сказал:
– Знаешь, иногда мне кажется, что вся наша жизнь состоит из боли. Возможно, без нее наше существование стало бы пресным, скучным и однообразным. Мы любим страдать. Если страдать не из-за чего, мы сами придумываем повод. Мы просто не можем обойтись без этого. – Он усмехнулся. – Ты боишься возможных переживаний и в качестве самозащиты создаешь их себе сама?
Ольга улыбнулась.
– Я позвонила вчера, – призналась она. – Все-таки решилась. Он не взял трубку. Он вообще-то так делает время от времени, не отвечает на звонок. Но я думала, раз он сам просил приехать… И по голосу мне показалось, что он и вправду хотел этого. Обрадовался… – она немного смутилась. Филип закатил глаза. Прямо как маленькая, честное слово.
– Ну, так позвони еще и все выясни. Мне кажется, Игорь при всех его недостатках, человек очень обязательный. И, наверняка, он не станет прятаться от разговора, и просто не брать трубку, по крайней мере, в данном случае. Он как раз из тех людей, кто умеет отвечать за вои слова и поступки.
– Я звонила, – она потупилась. Признаваться в собственных слабостях было нелегко, неловко и не слишком-то приятно. – Сегодня, с утра. Чувствую себя, если честно, просто дурой, – в ее голосе прозвучали злость и обида. Она даже надулась, и вправду совсем как маленькая девочка. Филип развеселился.
– Ну-ну. Расслабьтесь, больной. Мне, Вашему психиатру, Вы можете рассказать все, что угодно. Не нужно стесняться и вести себя как обманутая старшеклассница, или наоборот, нервозная, престарелая старая дева, – улыбнулся он. Ольга тоже улыбнулась.
– Я отправила ему сообщение и решила, что больше не буду звонить. Пусть теперь сам звонит, если хочет. Все. Я тебе все рассказала. Доволен?
– Ну и хорошо, что звонила, и что сообщение отправила, – успокаивающе сказал Дворжский. – Чего ты так нервничаешь? Оль, в жизни может быть все, что угодно. Мало ли какие у него там обстоятельства…
Он сделал широкий жест рукой, как бы желая показать, сколько всевозможных вариантов разнообразных обстоятельств, которые могут, помешать человеку, ответить на телефонный звонок можно предположить.
– А вы с ним общаетесь? – спросила Ольга.
– За то время, как он покинул пределы нашей прекрасной страны, мы созванивались, наверное, всего пару раз. Во время последнего разговора я ему сообщил, что ты от меня ушла, – ухмыльнулся Филип. – Пошла своей дорогой, бросила меня, своего доброго работодателя, наивно доверившегося тебе, можно сказать, на произвол судьбы. Разбила мне сердце, коварная женщина.
– А он, что? – улыбнулась Ольга. Филип пожал плечами.
– Ничего. Он ничего не сказал, и я решил не лезть. Слишком вы для меня сложные. Да и для самих себя, тоже. Я человек простой. Поэтому решил держаться в стороне от ваших этих непонятных взаимоотношений, напрямую граничащих с одной из областей психиатрии.
– Нам, как нормальным людям не интересно, это точно. Скукотища. Нам трудностей да терзаний подавай, – грустно улыбнулась она.
Принесли десерт. Дворжский хитро посмотрел на Ольгу.
– То, что ты заказала, едят вон той маленькой вилочкой. – С видом обладателя герцогского титула он указал на нужный столовый прибор. Ольга скорчила ему рожицу.
– А я уж думала влезть в тарелку руками. Спасибо, что не дал мне опозориться.
– Да, мне не трудно. В качестве скромной благодарности, можешь просто при обращении ко мне добавлять – сир.