Телеграф был их единственной надеждой. Кэрни знал, как работать с аппаратом. Ослабевший после бессонной ночи, он добрался до стола и включил тумблер.
Оператор в Норт-Крике поначалу подумал, что двинулся рассудком, когда впервые получил сигнал из Лоунли-Хилли. Текст был сбивчивый, но все-таки он понял, что на вершине горы в беду попали два человека, один из которых с воспалением легких. Да поможет им Господь Бог! Люди им помочь не могли. Пока не могли. Пурга становилась все сильнее. Еще через двадцать четыре часа новое сообщение пробило себе путь — на сей раз оно скорее напоминало бред. Избушку осаждало ужасного вида зверье, над ней кружили ангелы с белыми крыльями и демоны со сверкающими, горящими глазами. Вскоре текст морзянки стал полностью бессмысленным.
Истлоу оттащил своего обессилевшего друга назад в постель. На следующее утро в редкие минуты просветления Кэрни снова и снова тащился к столу, садился за ключ и нетвердой рукой выбивал свои точки-тире. Но до Норт-Крика его сигналы уже не доходили. Ветер и снегопад оборвали тонкий провод надежды.
Ближе к вечеру Истлоу уложил своего бредившего товарища в постель, вышел наружу, чтобы собрать дров для печки. Вернувшись, он застал Кэрни сидящим перед передатчиком. Выглядел он вполне спокойно.
— Стив, — ровным голосом произнес он. — Стив, я, кажется, умираю. Но прошу тебя, Стив, — молил он, блестя горячечными глазами, — не хорони меня до тех пор, пока не убедишься, что я действительно умер. Это может быть просто кома. — Он судорожно сглотнул. — Пожалуйста, Стив, не хорони меня живьем… — голос Кэрни упал до шепота.
Пытаясь унять дрожь отчаяния, Истлоу поклялся товарищу, что не сделает этого.
События последующих дней очень точно описаны в дневнике Истлоу. В тот вечер он занимался приготовлением последних кусков мяса, оставшихся от туши дикобраза, когда его больной друг поднялся, добрался до своего места за столом и там умер. Проверив его дыхание и пульс, Истлоу убедился в том, что Кэрни мертв.
Наступившее трупное окоченение послужило для убитого горем геолога сигналом к тому, что пора заниматься похоронами. Найдя большой сугроб, он проделал в нем кочергой широкое отверстие, уложил тело, прочитал молитву и засыпал его снегом. Ночь для Истлоу прошла в кошмарных сновидениях, проснулся он в холодном поту.
Утром, когда он встал с постели, чтобы подбросить в печурку дров, Чарльз Кэрни сидел за столом — беззвучный, неподвижный, смотревший прямо перед собой…
В течение всего дня, пока охваченный ужасом и еще не веря в возможность случившегося, Истлоу бродил среди сугробов в поисках какой-нибудь пищи, труп продолжал оставаться на том же самом месте. Ближе к вечеру, собравшись с духом перед необходимостью сделать то, что от него требовала реальность, он вернул тело Чарльза Кэрни в его импровизированную могилу. В вещевом мешке он нашел фляжку, наполовину заполненную бренди, выпил все содержимое и лег спать.
Ему пришлось проявить изрядную силу воли, чтобы заставить себя поутру подняться с постели. Дрожа всем телом, он вынужден был постоять минуту, прежде чем решился наконец открыть дверь в большую комнату.
Как и прежде, Чарльз Кэрни сидел за столом.
«Самое главное для меня, — писал в своем дневнике Истлоу, — постараться как можно дольше не сойти с ума. Теперь я знаю, что делать, если он придет снова».
И опять он целый день бродил по лесу, в отчаянии разговаривая сам с собой. Возможно, это были галлюцинации, но рассудок он определенно не потерял. Может, все это лишь кошмар наяву? Он вернулся к избушке и резко распахнул дверь.
Чарльз Кэрни сидел за столом.
В тот вечер, после третьего захоронения, Истлоу боялся ложиться спать. Он сел за стол прямо напротив пустого стула, отчаянно борясь со сном. Наконец усталость доконала его — он задремал…
Серый рассвет разбудил Истлоу. Напротив него, подернутый дымкой слабого света, сидел Чарльз Кэрни. Взор его был устремлен в никуда.
«Да поможет мне Бог,» — написал Истлоу в дневнике. Это была его последняя запись.
Группа спасателей, в которую входили два лесника, врач и оператор телеграфа в Норт-Крике, устало приближалась к одинокому домику на вершине горы. Издалека казалось, что там уже давно никто не живет, по крайней мере над трубой не вился дымок. От двери протоптанная дорожка вела к сугробу, с одной стороны которого была проделана странного вида выемка. Доктор распахнул дверь — его встретили холод и тишина. За столом сидели два мертвеца.