Макеев осмотрелся. Пустая, без мебели, зала, только на стене напротив висит помутневшее зеркало в тяжелой раме. Как такой раритет не забрали прежние хозяева и не уперли мародеры — загадка. В сером, зернистом отражении Макеев разглядел искаженную копию себя. Маленькую, тщедушную и жалкую копию.
Мужик дрогнул телом и необъяснимым образом, одним незаметным движением оказался на метр ближе. Макеев вскинулся:
- А ну стой где стоял!
Зеркало на стене вдруг чудовищно захрустело. Его края, словно бы пергаментные, стали скручиваться к центру. Копия Макеева в отражении сузилась, вытянулась, искажаясь пропорциями. Голова в фуражке превратилась в некое подобие полуспущенного воздушного шарика. Глазницы ввалились, рот открылся в немом крике. Лицо сделалось похожим на голый череп, но все же это по-прежнему было его - Макеева - лицо. Фон размылся и исчез в смешении черно-грязных красок. Хруст усиливался, постепенно уходя на более высокие частоты и превращаясь в даваящий слух вопль.
Эта невероятная инсталляция, за которой Макеев наблюдал с все возрастающим ужасом, напомнила ему Мунковский «Крик» - картину, от вида которой можно было двинуться умом.
Машинально Макеев потрогал свою щеку — она была на месте. Копия в зеркале повторила его жест. Желтая, с длинными, покойничьими пальцами рука впилась в лицо и стала раздирать его на клочки.
Макеев зажмурился, не в силах больше видеть этот бред. Ему хотелось бросить все и убежать. Только служебный долг заставил его остаться на месте. Он собрал в кулак все свое оставшееся мужество и открыл глаза.
Через мгновение он пожалел об этом. Потому что мужик мотнул головой, откинул волосы и улыбнулся нервно сжатыми губами из-под жиденьких усов. На Макеева посмотрело лицо со шрамом от переносицы до середины щеки. Лицо с красивыми, фанатично блестящими глазами. Лицо с картинки из учебника истории. Лицо давно умершего человека.
- Могучий... - Макеев потрясенно икнул, - Мать твою...
Все сложилось в целостную картинку: кубовая рубаха, сапоги-гармошки, нечеловеческие скачки... В доме обитал призрак! И это был призрак застрелившегося сто с лишним лет назад революционера!
О том, что это был именно застрелившийся революционер свидетельствовали и черная дырища посередине его белого, высокого лба — входное отверстие от пули, и струйка запекшийся крови, стекшей из раны до брови.
Революционер раскрыл рот, однако звука не получилось. Его глаза утомленно заморгали. Он шумно втянул ноздрями воздух и... вдруг оказался еще на метр ближе к Макееву.
- А ну не приближайся, мертвяк проклятый! Застрелю! - заблажил Макеев, пятясь к двери и отлично понимая и всю невозможность происходящего, и всю нелепость своей угрозы — застрелить призрак...
Революционер перестал скакать и пошел обыкновенными, человеческими шагами. Видимо, чтобы усыпить бдительность, а потом кааак прыгнуть! И схватить! И разодрать в клочки! И высосать жизнь, как высосал он ее из девочки...
Зеркало вопило и хрустело, как французская булка, мертвяк хрипел. В голове у Макеева эти звуки смешались в одну немыслимую какафонию, уши заложило. Революционер приближался медленно, но не отвратимо.
Макеев зацепился тяжелой подошвой о выступающую из пола половицу и опрокинулся назад, больно приложившись лопаткой и локтем. Палец на спусковом крючке непроизвольно дрогнул. Раздался выстрел, окончательно добивший слух.
Мотая головой, пытаясь вернуть слуховые ощущения, Макеев вскочил на ноги и увидел как у революционера на груди затягивается маленькая бескровная дырка от его шальной пули.
Призрак смотрел на процесс своей регенерации, как показалось, с любопытством, потом взглянул на Макеева. В глазах его читалась явственная обида. Он нахмурил суровые брови и осуждающе помотал головой.
- Извини! Я не хотел, - Макеев сам не понял зачем это сказал.
Революционер снова улыбнулся, на это раз как-то примирительно, губы его разомкнулись, но так и не смогли ничего вымолвить. Тогда он подобрался, напрягся, задрожал и тут же оказался лицом к лицу с Макеевым.
Макеев дико заорал и бросился прочь.
Он не оглядывался и бежал так, как никогда не бегал в своей жизни. Ему казалось, что если он посмотрит назад, то его хватит удар и дом обретет второго бесплотного постояльца...
Из дома сержант буквальным образом вылетел. Выскочив за порог, он животом воткнулся в перила крыльца, кувыркнулся через них и кулем шмякнулся о землю. Зашибленные ребра его спазматически сжались, не давая вздохнуть, в глазах потемнело...