Рядом с Френки Кэршем стояла Фритци Олсен Феррис и улыбалась самой яркой и ослепительной улыбкой, которую когда-либо видела Джина. Она была восхитительна. «Мэрилин Монро… Бэтти Грэбл… Мэмми Ван Дорен… Мэмми Ван Дорен?.. О Боже!» — пронеслось в голове Джины.
Перед ней стояла сказочно красивая, яркая женщина. Джина таких еще не встречала. Настоящая богиня! Она была во всем белом. На шее мерцали бриллианты. Белоснежные руки. Красивые тонкие пальцы. Ухоженные, покрытые белым лаком ногти на руках и ногах. Перламутрово-розовые губы. Она вся искрилась.
Нет, она непохожа на Мэмми. Скорее, Мэрилин… Черт возьми! Эта Мэрилин Монро не только сейчас находилась в ее доме, но и когда-то была женой Гарри. Ее Гарри. Гарри спал с ней, с этой чертовой Монро… до нее…
Эта мысль пронзила ее насквозь. Да, зря она испытывала чувство превосходства перед ней, не зная ее. Сейчас ее «Я» словно распалось на части. Произошло то, чего она меньше всего ожидала.
Фритци представлялась ей этакой пышкой средних лет. Овдовевшей, трогательно-отчаявшейся и утомленной. Но женщина, которую она сейчас увидела, совсем не соответствовала этому образу. Эффект разорвавшейся бомбы! Настоящая богиня чувственности! Нет, это не Мэрилин…
«Это женщина, у которой даже колени пахнут Духами», — подумала Джина. Ею всю передернуло от этой мысли. Подумать только! Ее Гарри целовал эти гладкие, пахнущие духами и кремом колени. Она вдруг физически ощутила себя высохшей, циничной, неинтересной, скованной в движениях и облаченной в траурную одежду женщиной. Она почувствовала себя лужайкой, где вся растительность высохла и остался лишь голый песок. Она ужаснулась: «Кто она? Кто эта женщина? И кто такой Гарри? Как она сможет когда-нибудь преодолеть этот всепоглощающий страх? Но чего она боится?»
«Мэрилин» подошла к Гарри и поцеловала его.
— О, Гарри! Какой чудесный маленький домик! Мне очень нравятся такие старомодные дома. На ранчо в Санта-Фе я не встречала ничего подобного. Он такой милый! Позвольте представить вам моего друга Френки Кэрша. Он владелец компании по продаже автомобилей. Он даже продал мне одну из своих машин. Тогда-то мы и познакомились.
Гарри нежно прикоснулся к локтю Джины, пытаясь помочь ей обрести душевное равновесие. Его очень взволновало выражение ее лица. «Ты дерьмо, Гарри!» — подумал он про себя. Ясно, что нельзя было приглашать ее сюда. Как он мог забыть, насколько неотразима Фритци. Господи! Она невероятно красива: вылитая Линда Эвенс. Как же он мог не подумать об этом? «Ты идиот, Гарри! И только ты виноват в том, что твоя жена сейчас выглядит так, как будто проглотила кусок льда».
«Черт! Донни, Дженни, где вы?! Ты заплатишь за это, Гарри! Готовь гвозди, молоток и терновый венец. Тебе крышка! Захлопни же наконец рот, Джина, посмотри мне в глаза, ничего не пытайся сказать». Гарри нервничал.
— Джина, дорогая, это Мадлен. Ее еще называют Фритци. Это ее прозвище. А это Френки… Керс…
— Кэрш. Он продает машины.
Джина попыталась взять себя в руки.
— Я знакома с Френки. Недавно я брала у него интервью. Какой сюрприз!
Френки пребывал в некотором замешательстве. Он чувствовал, что здесь что-то происходит, но Фритци ничего не рассказывала ему, и он не мог разобраться в этой сложной игре чувств. «Ладно, поживем — увидим, — решил он про себя. — Разберемся».
— Да, мир тесен. Как идут дела со статьей? — поинтересовался он.
Джина постепенно приходила в себя. Время и пространство вновь стали соединяться. Части вновь становились единым целым. «Я — Джина Харт. Мне тридцать девять лет. Это мой дом, и это мой муж. Вокруг наши дети и наши друзья. Это моя жизнь. Я — писатель. Я — личность. Я — привлекательная женщина с кожей оливкового цвета и волнистыми черными волосами».
— Все прекрасно, Френки. Возможно, мне придется еще раз встретиться с вами. А сейчас проходите сюда, пожалуйста. Фритци, Френки, знакомьтесь…
Гарри с Джиной последовали за гостями, не решаясь взглянуть друг другу в глаза.
Обстановку разрядил голос Фритци Олсен:
— Донни Джеймсон! О Господи! Не могу поверить своим глазам!
Она распахнула объятия своих белоснежных рук и направилась к нему. Донни, сидевший между Дженни и беременной амазонкой, вскочил ей навстречу так поспешно, что чуть было не свалил их со стульев. В объятиях Фритци он был похож на сосиску в хот-доге. Это был один из тех моментов, который следовало бы заснять на камеру, но ни у кого, к сожалению, ее не было под рукой.
Словно некий смерч ворвался в дом и засосал всех присутствующих в свой круговорот. Даже Изабель и Ондин, накрывавшие на стол, застыли, словно загипнотизированные. Замерли, раскрыв широко глаза и рты, Джереми, Оуэн и Луи. На нижней губе Дженни зависла незажженная сигарета. Все невольно смолкли при виде такой женщины. Аромат, который она источала, приятно возбуждал их обоняние. Даже Артуро застыл на месте с вывалившимся из пасти языком.