Ондин поставил машину в конце улицы так, чтобы она не бросалась в глаза.
От принятой дозы валиума она ощущала слабость и нетвердо стояла на ногах, поэтому он, поддерживая ее за локоть, помог выйти из машины. Они подошли к дому, и Делорес дважды постучала — это был условный знак.
Дверь со скрипом отворилась.
— Привет, Делорес! Как поживаешь? — мистер С. подал ей руку и почтительно пропустил вперед. Его лицо расползлось в противной, слащавой улыбке. Она была его постоянным клиентом. Хотя у него не было недостатка в клиентах, но она была на редкость постоянна. А это мистера С. чрезвычайно устраивало. Ничтожество богатых людей, попавших в зависимость от этого порока, давало ему ощущение власти над ними. Наркотики он считал величайшим уравнителем всех — богатых и бедных, умных и глупых.
Он подвел ее к огромному глубокому креслу с изрядно потертой вельветовой обивкой, сплошь прожженному сигаретами.
— Присаживайся, Делорес. Сейчас я все приготовлю, и ты улетишь в страну надежд.
Делорес Коуэн села и поистине королевским жестом поправила свою белую прямую юбку. Леди в сиротском приюте. Как у Диккенса.
Ондин уселся рядом с ней на грязный пол, подобно королевскому пуделю.
— Почему ты не приведешь в порядок этот вонючий притон? Чистота — вот что нужно для твоего дела, — заметил Ондин с неприязнью. Он терпеть не мог этих самоуверенных напористых людей, приехавших сюда из Италии или еще, черт знает, откуда и сколотивших целое состояние на несчастье людей.
Мистер С., не обращая внимания на замечание, отправился на кухню, чтобы приготовить наркотики. Кухня была единственным чистым местом в этом доме. Она была просто стерильна. Чистыми были и его руки — мягкие и ухоженные. Никакой инфекции, никакого СПИДа. Стерильные иглы, блестящие шприцы. Клиенты должны быть уверены в своей безопасности.
Мистер С. не замечал Ондина. Он был занят своим колдовством исключительно для Делорес.
Она наблюдала за татуировками на его руках и груди, которые двигались вместе с его мышцами и, казалось жили своей самостоятельной жизнью. Они ей нравились.
Делорес даже рассказала как-то Бену об этом:
— Сегодня я видела у одного парня три огромные татуировки. На одной руке — большая, свернувшаяся кольцами змея. Над головой у нее написано: «Гленда». На груди изображен Христос с терновым венком на голове. Под ним написано: «Бабушка, спи спокойно». На другой руке — кристалл горного хрусталя!
Бен чуть не подавился куском отбивной:
— Господи, это еще что такое? Где ты могла видеть такие вещи?
Но она только улыбнулась, ничего не ответив.
Между ними существовал неписаный договор: не задавать друг другу лишних вопросов.
Мистер С. повернулся к ней, неприятно улыбаясь, и сказал:
— Делорес, эта дрянь сейчас проглотит тебя, как акула рыбку.
Она откинула голову на спинку кресла и закрыла глаза. Сейчас она полностью принадлежала ему. Делорес была такой маленькой, такой хрупкой, что трудно было найти место для инъекций, которое не бросалось бы в глаза. Он колол ее в бедро, научив этому и Ондина. Но Ондина она просила сделать укол только… во время сильной ломки.
Делорес расстегнула юбку, мелькнуло голое тело. Она давно уже перестала носить трусики. Но Бен не знал этого, как, впрочем, и многое другое.
У себя в доме она была незаметной. Домашние только тогда обращали на нее внимание, когда она напивалась, опасаясь, что мат в очередной раз выставит себя в глупом виде. Делорес ощущала себя очень маленькой, словно мышка за столом у медведей. Никто не видит и не слышит ее, не замечает, пока она не пробежит у них под самым носом. Словно ее забыли, точно разбитую и потерянную безделушку.
Укол. Невыразимое чувство, ощущение полной эйфории, которое она так любила, охватило ее. Она слышала суету мистера С., принесшего Ондину его порцию, и его непрерывную болтовню. Его голос успокаивал ее, баюкал, словно океан. Она не понимала смысла, просто слушала голос.
— Я думаю, я все еще могу это делать. И никакой выпивки. В этом деле надо быть чистым, как стеклышко. Хотя, к черту все! Приходишь домой, берешь большую кружку, наполняешь ее текилой, или джином, или еще чем-нибудь. Два глотка. Бамц… Пусто… И никакого похмелья. Просто становишься чокнутым. Да, ребята, я был сумасшедшим. Я пытался задушить свою жену. — Он продолжал болтать без умолку. — В баре я прицепился к какому-то парню. «Ты, ублюдок, — сказал я ему. — Ты зачем трогал мою жену?» «Эй, я даже никогда не видел ее», — отвечает он. А сам бледный, как полотно. Но в ту минуту я всех ненавидел. Мне очень хотелось убить их, как Ларри Девис. Достать автомат и расстрелять…