Прото говорил, что стал наркоманом, потому что хотел узнать себя. И проиграл, чтобы потом победить. Опустился на дно, а потом взлетел к самому солнцу; учил этому нас, заброшенных судьбой на безлюдную окраину земли.
Когда у тебя нет дома, нет своего места, когда жизнь сурово обошлась с тобой в сердце может поселиться гнев, ненависть, страх; в сотни раз увеличивающийся от того, что, кажется, будто не можешь ничего изменить. И Прото, этот чудесный, неведомо откуда взявшийся человек, стал не просто нашим братом. Он стал откровением, научившим нас понимать себя. Он говорил нам:
– Нет ничего хуже молчания. Нужно говорить, нужно кричать, если потребуется.
И мы говорили. Андрей рассказал, как стал террористом; как потерялся в мире и, не найдя руку помощи, принялся этот мир уничтожать. Пытался дотянуться до всех, кого можно достать, чтобы и они почувствовали его отчаяние, наполнились его ненавистью, а после передохли как мухи.
Фёдор, этот огромный и могучий человек, наделённый такой силой, что и сам не сумел с ней справиться, говорил: «Во мне кипела такая мощь, но куда же мне её деть? Я не могу взять и положить её в сторонку, до лучших времён. Мне нужно жить с ней каждую минуту, каждое мгновенье; и справляться. А как?».
Семён, мошенник, оставивший сотни семей на улице, вздыхал: «Вот ирония – и сам тоже бездомным оказался. А здесь… Здесь, наверное, дом себе нашёл. Те, кого обманул? Надеюсь, тоже справились…».
И даже Пётр, не признававший не одного авторитета в жизни, слушал Прото, как слушают отца или старшего брата. Слушал, соглашался.
– Мы все нужны миру. То, что есть в нас – это не хорошее и не плохое. И мы сами решаем, какими будем, чью сторону примем. Я видел врагов, принимал их врагами, а потом они становились моими друзьями. Можно ведь уважать и врага, можно принять удар достойно и тогда мир почувствует твою силу. А из уважения рождается большее – быть может, даже дружба и любовь. Быть может, мы не брошены миром, не забыты, а нужны для чего-то важного. Как знать…
Теперь вечерами, после бесед, ребята подолгу молчали. Думали, переваривали то, что говорил Прото и мы сами. Но это было такое, знаешь, уютное молчание. Ведь говорят, что настоящий друг – тот, рядом с которым не нужно даже слов, чтобы понять друг друга. А Прото уходил к себе, в маленький домик. Я видел, как в его окне подолгу горел свет.
Однажды ночью мне не спалось. Накануне вечером Артём рассказывал о себе, как был на войне, как убивал после. И, наверное, впервые мы услышали в его голосе сожаление. Сожаление о том, что он до сих пор жив: «Я столько раз лез под пули, ползал по минному полю, а всё равно живой. Людей перебил… не знаю, сколько. Давно умереть хотел, а сам себя не мог… выходит, нужен? А, Прото?».
– Если говоришь сейчас об этом – значит, нужен. Для чего? Я не знаю. Вчера Матвею пилу починил, помнишь? Может, для этого? – улыбаясь, отвечал Прото.
Мы разошлись спать, а я всё думал, не мог закрыть глаза. Вышел на улицу, увидел свет в домике Прото и решил зайти. А когда открыл дверь – не знаю, что это было…
Прото лежал на полу, его руки были раскинуты в стороны, он словно сиял. Глаза были открыты, но, казалось, не видели ничего. А в комнате…. падал снег. Плавно, величественно. Снежинки возникали под потолком, падали вниз и пропадали, не касаясь пола. Такие большие белые хлопья. И это было самое красивое, что я видел за всю свою жизнь. Прото не видел меня, он словно смотрел куда-то далеко-далеко, сквозь потолок, облака, звёзды. Я простоял так очень долго, не в силах оторваться…. А потом тихонько ушёл. Прото, казалось, так и не заметил меня.