— Пусть твой друг расскажет, чем он занимается. Слишком много внимания, — быстро шепнула Женевьева.
Взгляд Адалин едва дрогнул. Она медленно сглотнула, почти шёпотом прося Илью начать рассказ. И он начал. Медленно, по предложениям, чтобы Адалин могла перевести. Но мозг её сейчас не работал. Она не могла перестать думать о том, что Энтони знает всё. Что в его воле сейчас натянуть поводок. Угрожать ей или её друзьям. Что это… чёртова ловушка.
— Николас предупредил меня, что у вас есть весомые доказательства вины твоего отца, — улыбаясь, протягивает Женевьева, пока Адалин тихонько переводит ей слова Ильи. — Я боюсь, что твой отец не просто так пригласил тебя сюда. Да ещё и разрешил привести твоих замечательных друзей. Я боюсь за тебя, Велия. Ты не должна бояться давать ему отпор. Ты не должна бояться его. Сейчас твой отец сам боится тебя, зная, что тебе может отойти практически половина акций. Что ты можешь сама себе стать хозяйкой, — она качает головой. — Какая же твоя мать глупая женщина, что позволила ему всё это. Недалёкая, видящая только деньги и не желающая спасать своих детей…
— Женя, Илья и Кирилл должны уехать… я… я не смогу их защитить тут…
Шаг Женевьевы замедляется, пока она задумчиво смотрит сначала на Адалин, а потом на Илью. Стрелецкий не смотрел на женщину. Весь его взгляд был обращён к Адалин — взволнованной, взбудораженной, напуганной так, что в глубине его серых глаз волновалось море беспокойства за неё. Он хотел спросить, но молчал. Он хотел узнать, но держал своё любопытство в узде. Женевьева видела это. И мягкая улыбка ползёт по её губам.
— Я предлагала им уехать, но они отказались. Сомневаюсь, что и твой друг согласится оставить тебя одну, — тихо шепчет она. — Твой отец думает, что он самый богатый человек на земле. Что в его руках миллионы. Но чего ему стоило это богатство? Он предал собственную дочь. Жену заставил беспокоиться только о своей внешности. Мать оттолкнул как можно дальше, а родного брата лишил работы. Вокруг него только лицемеры и охотники за его деньгами. Смотря на то, какие люди вокруг тебя, Велия, какие у тебя друзья… я думаю, что ты гораздо богаче своего отца, — пальцы женщины медленно соскользнули с локтя Ильи, пока она заискивающе смотрит на него, щурится и улыбается по-женски хитро. — Чтобы бросить вызов твоему отцу, нужно иметь силу. Смелость. Настоящие друзья никогда не оставили бы тебя одну. Настоящие друзья здесь, с тобой, готовые пройти через всё вместе с тобой. Готовые помочь тебе. И как бы предвзято я не относилась к татуировкам и мотоциклам, — её взгляд стал ещё внимательнее. — Я уважаю твой выбор. По крайне мере, он красавчик.
Адалин качает головой, поджимая губы, когда её глаза скользят по Илье. Он приподнимает брови, в немом вопросе пытаясь узнать, о чём так долго щебетала ей бабушка.
— Она назвала тебя красавчиков, — тихо шепнула она.
Ей показалось, что Илья засмущался. Откашлялся, увёл глаза к потолку, словно всё это время был слишком погружён интерьерами.
— И я бы никогда в жизни не поверила, что вы… как ты сказала? Друзья? — Женевьева кладёт вторую руку на трость. — Я слишком стара, чтобы не замечать очевидных вещей. О! Вот и твоя подружка… Женя, верно?
Адалин едва повернула голову в сторону, чтобы увидеть, как красное платье Павлецкой мелькает между чёрных смокингов. Вместе с Ником и Кириллом, они неспешно направлялись к ней.
— Как твоя бабушка, я могу лишь сказать, что твой выбор отличный. Ты всегда хотела этого. Я помню. Жить в кругу своих друзей. Жить в спокойствии, принадлежать самой себе. И они тоже знают об этом. И он. Я смотрю, и вижу, что в нём нет страха за себя или свою жизнь. Я знаю, сколь откровенна и красноречива ты можешь быть, когда дело касается твоего отца. И вот. Твой друг и подруга здесь. Они не боятся. Так почему же боишься ты?
— Каждый, кто оказывается рядом со мной, страдает. Я попыталась бороться за свою свободу, — тихий шёпот рвётся с губ, когда потухший взгляд Адалин скользит по Жени. — И он избавился от Дафны. Я не хочу, чтобы кто-то из них становился его предметом достижения цели. Я не хочу, чтобы он убивал их. Угрожал им. Калечил их. Я не хочу, чтобы они становились частью этого мира…
— Но они уже часть этого мира, дорогая. Когда согласились стать твоими близкими. Когда согласились прийти сюда. Тебе осталось только сделать выпад в сторону твоего отца. Показать ему себя, — рука Женевьевы скользнула по плечу внучки, мягким материнским движением убирая волосы и заставляя её посмотреть прямо ей в глаза. — У тебя с твоим отцом есть одна общая черта. Упрямство. Желание добиваться своих целей. Только в отличие от него, ты не играешь в грязную, дорогая Велия. У тебя есть возможность достичь своей цели. Но для этого надо рискнуть. Нет риска, нет истории. Всё просто.
В словах Женевьевы была правда. Всегда была правда. Адалин поджимает губы, поднимая глаза на Стрелецкого, и тихо, почти еле слышно шепчет.
— У меня есть шанс победить. Я могу закончить всё это, но для этого…
… нужно рискнуть.
Женевьева отступает, позволяя Стрелецкому подойти к Адалин поближе. Позволяя его пальцам скользнуть по её спине мягко, почти в успокаивающем жесте.
— Помнишь тот вечер в клубе? —тихо шепнул он, чуть склонившись к её макушке. — На протяжении этих полутора недель, я всё думал. «А что, если бы я не подошёл к тебе тогда? Что случилось бы? Загорелось бы так моё сердце?». Я всё думал, а что было бы, если бы ты не поцеловала меня. Если бы не оставила колечко… — его пальцы скользят под ворот рубашки, заставляя золото цепочки лишь мелькнуть в свете свечей. — Но я рискнул. Не побоялся подойти. Потом я думал, что было бы, если бы я не рискнул пригласить тебя на свидание. Но я рискнул. Я сделал это, потому что… возможно, я надеялся, что это изменит мою жизнь к лучшему. Я верил в это, и оказался прав. Если тебе страшно, мы будем рядом. Мы поможем тебе сделать этот шаг, чтобы твоя жизнь стала лучше. Но решить, делать это или нет, тебе надо одной, пташка.
Адалин коротко кивает, опускает голову и прикрывает глаза лишь на секунду. Она может сделать это. За Дафну, за свою жизнь. Она сможет сделать это, чтобы потом жить спокойно, в своё удовольствие…
… чтобы просто жить. На свободе, а не в золотой клетки. Чтобы никто больше не выламывал её крылья. Чтобы она могла взлететь.
Она сделает это.
Ник, Женя и Кирилл оказываются уже рядом, когда Адалин открывает глаза. Они улыбаются Женевьеве, но не успевают и парой фраз перекинуться, когда Адалин выпрямляется, подходит на шаг к Жене и протягивает ей руку.
— Я хочу сделать это. За себя и за Дафну. Отдай мне все документы.
Женя мнётся пару секунд, не решаясь засунуть руку в сумку и достать оттуда папку с бумагами, но видя то, сколь решителен взгляд её подруги, не может сопротивляться. Холодный пластик папки обжигает руки, когда Адалин открывает её и пробегается по тексту документа.
' …передаю в наследство от себя сорок девять процентов управления компании своей внучке или внуку, наследнику или наследнице по достижению ей или им двадцати двух лет…'
— Я пойду с тобой, — Женя обхватывает пальцами руку Адалин, словно француженка вот-вот готова была сорваться к отцу и выбить с ноги дверь. — И Ник тоже, и Илья. Мы пойдём все.
Адалин кивает. Они нужны ей. Чтобы не сломаться, чтобы не оступиться. Чтобы выстоять этот бой. Последний.
Пока Женевьева рассказывала ей обо всём, Ада даже не заметила, что они вернулись обратно, и теперь находились в Большом зале. И среди снующих туда людей, официантов, ярких платьев и смокингов, она без проблем находит отца в обществе своей матери, а рядом с ними Эдварда. Отлично, вся семья в сборе.
Решительным шагом, не обращая внимания ни на улыбающиеся ей лица, ни на пытающихся остановить её на разговор мужчин, она в моменте оказывается прямо напротив своего отца.
Ни одна эмоция на его лице не дрогнула, когда его взгляд цепляется за папку в руках Адалин. Если он и знает, зачем она пришла, то как минимум должен догадаться.