Дом, в котором...

Он сел на ступеньку, не сводя с них бирюзово-кошачьих глаз. Дрожь пробежала по позвоночнику. «Вот они какие, — подумал он горько. — Склеенные из кусочков. И я один из них. Такой же. Или стану таким. Это как зоопарк. И ограда — сетка со всех сторон».

Там был один в коляске — белый, как мраморная статуя, седой и изможденный, а был и другой — почти фиолетовый, распухший, как утопленник, и такой же страшный. Тоже неходячий, окруженный девушками, которые толкали его коляску. Девушки смеялись и шутили. В каждой из них был изъян — и они были склеенные. Он смотрел на них, и ему хотелось плакать.

Высокая, черноволосая девушка в розовой рубашке остановилась рядом.

— Новенький, — сказала она, глядя на него колдовскими глазами, в которых радужка сливалась чернотой со зрачком.

— Да, — согласился он грустно.

— У тебя уже есть кличка?

Он помотал головой.

— Тогда будешь Кузнечиком, — она тронула его за плечо. — У тебя в ногах будто по пружинке запрятано.

«Видела, как я несся по лестнице», — подумал он, краснея.

— Вон тот, кого ты ищешь, — она показала в сторону одного из автобусов.

Мальчик посмотрел и увидел, что там, рядом с человеком в черной футболке и в черных брюках, стоит Лось. Он обрадовался и улыбнулся девушке.

— Спасибо, — сказал он. — Вы угадали, я именно его искал.

Она пожала плечами:

— Нетрудно догадаться. Все мальки его ищут. А ты еще совсем свежий малек. Не забудь свою кличку и свою «крестную». Я Ведьма.

Она поднялась на крыльцо и вошла в Дом. Кузнечик смотрел ей вслед очень внимательно, но не увидел склеенных кусочков.

«Теперь у меня есть кличка!» — подумал он и побежал к Лосю.

Ласковая рука опустилась ему на плечо, он прижался к Лосю и замурлыкал от удовольствия. Человек в черном насмешливо смотрел на них из-под густых бровей.

— Еще одно преданное сердце, Лось? Когда ты только успеваешь?

Лось нахмурился, но промолчал.

— Шутка, — сказал черный человек. — Просто шутка, старина, не сердись, — и отошел от них.

— Кто это? — тихо спросил Кузнечик.

— Один из воспитателей. Ездил с ребятами в санаторий, — рассеянно ответил Лось. — Черный Ральф. Или Р Первый.

— А что, есть другие, такие же, как он? Вторые, третьи и четвертые?

— Нет. Других таких нет. Просто его почему-то так прозвали.

— Дурацкое лицо, — сказал Кузнечик. — Я бы на его месте отрастил бороду, чтобы его не было видно.

Лось рассмеялся.

— А знаешь, — мальчик потерся щекой о его ладонь, — у меня теперь тоже есть кличка. Угадай, какая? Ни за что не угадаешь.

— Не стану и пытаться. Наверное, что-то летучее.

— Почти так. Кузнечик, — он вскинул голову, внимательно вглядываясь в лицо Лося. Понравилось ли ему? — Это хорошо?

— Да, — Лось взъерошил ему волосы. — Считай, тебе повезло.

Кузнечик сморщил облупленный нос.

— Я тоже так подумал.

Он посмотрел на склеенных. Их стало меньше. Многие ушли в Дом.

— Ты рад, что ребята вернулись? Теперь тебе будет веселее.

В голосе Лося не было уверенности, и он это расслышал.

— Они мне не нравятся, — признался он. — Они старые, переломанные и некрасивые. Сверху все было по-другому, а отсюда все плохо.

— Никому из них нет и восемнадцати, — обиделся Лось. — И с чего ты взял, что они некрасивые? Ты несправедлив.

— Нет. Они уроды. Особенно вот этот, — мальчик кивнул на фиолетового. — Он как будто давным-давно утонул. Разве нет?

— Это Мавр. Запомни его кличку.

Лось выбрал один чемодан из чемоданной кучи и пошел к Дому. Кузнечик шагал рядом, бесшумный, как тень, и такой же липучий. Они прошли мимо фиолетового, в мягком, оплывшем лице которого тонули недобрые глаза. Кузнечик спиной ощутил на себе их взгляд и зашагал быстрее, вдруг испугавшись чего-то.

«Неужели услышал, что я сказал про него? Как глупо! Теперь он запомнит меня и мои слова».

У входа курили трое ходячих. Один, высокий, хищнолицый, с короткой стрижкой кивнул Лосю. Лось остановился. Кузнечик тоже.

На шее хищнолицего, перекрученный на цепочке, висел обезьяний черепок. Хрупкий, пожелтевший, с остро торчавшими клыками. Мальчик завороженно смотрел на взрослую игрушку. Какой-то в ней был секрет. Что-то было в нее вделано такое, что придавало пустым глазницам таинственный влажный блеск. Черепок казался живым. Чтобы разгадать секрет, надо взять его в руки, рассмотреть, поковырять пальцем в дырках, но смотреть, ничего не понимая, даже интереснее. Он пропустил, что сказали друг другу Лось и хозяин игрушки, но, входя в Дом, услышал от Лося:

— Это Череп. Запомни и его тоже.

«Мавр, Череп и Ведьма — моя крестная, — думал Кузнечик, взбегая по ступенькам. — Надо запомнить этих троих, и еще неприятного воспитателя, которому не хватает бороды, и белого в коляске, про которого никто ничего не сказал, и этот день, когда я получил кличку».

Комнаты менялись на глазах. Бежевые стены оклеились плакатами, полосатые матрасы исчезли под ворохом одежды. Каждая кровать стала чьей-то и почти каждая превратилась в свалку. Шишки с шершавыми боками, разноцветные плавки, ракушки и коралловые ветки, чашки, носки, амулеты, яблоки и огрызки яблок… Каждая комната сделалась особенной, не похожей на другие. Он ходил, принюхиваясь, спотыкаясь о выпотрошенные сумки и рюкзаки, прятался по углам, жадно впитывал перемены. Никто не обращал на него внимания. Все были заняты своими взрослыми делами.

В одной из спален из тонких сухих деревяшек складывали что-то, похожее на шалаш. Он просидел там долго, дожидаясь результатов, потом ему надоело, и он перешел в другую комнату, где тоже что-то сооружали и устанавливали. Чтобы не путаться под ногами, Кузнечик сел на низкую скамейку возле двери. Старшеклассники смеялись, переругивались, бросали друг другу сумки и пакеты, пили из бумажных стаканчиков, комкали их и бросали на пол. Весь пол был усеян картонными гармошками. Они сплющивались под ногами и пахли лимонадом. Кузнечик незаметно загонял их ногами под свою скамейку. Потом в спальне появился тощий, патлатый воспитатель в очках без оправы, похожий на Джона Леннона, и вытащил его из укрытия.

— Ты новенький, — произнес он невнятно, пережевывая зубочистку. — Почему не в своей спальне?

Близорукие глаза за толстыми стеклами бегали, как черные букашки.

— У меня еще нет своей спальни, — сказал Кузнечик и попробовал вывернуться из-под костлявых пальцев, сжавших его плечо.

Пальцы сжались сильнее.

— В таком случае следовало бы для начала узнать, где тебе нужно находиться, — сказал очкастый и выплюнул зубочистку. — Я думаю, твоя спальня будет шестая. Там есть свободное место. Пойдем.

Воспитатель вытащил его в коридор. Кузнечик почти бежал, стараясь попасть в такт его размашистому шагу. Воспитатель нетерпеливо подергивал его за ворот.

Шестая спальня оказалась в самом конце коридора. Она была меньше, чем комнаты старшеклассников, и темнее из-за матерчатых козырьков над окнами. Здесь тоже шла распаковка. Но здесь были его ровесники. Может, чуть постарше или помладше. Они сидели на кроватях, сосредоточенно ковыряясь в сумках. Как только вошел воспитатель, все оставили сумки и встали.

— Новенький, — сказал воспитатель. — В вашу комнату. Покажите ему все и объясните.

Он достал свежую зубочистку и сунул ее в рот.

— Все понятно?

Мальчишки закивали.

Воспитатель тоже кивнул и ушел, даже не оглянувшись.

Они молча обступили его и уставились на болтавшиеся рукава жакетки. Кузнечик понял, что они уже все знают. Смотрели они странно. Равнодушно и насмешливо, как будто его увечье их забавляло.

— Ты новичок, — сообщил один — тощий, с выпученными голубыми глазами. — Сейчас мы тебя поколотим. Ты захнычешь и станешь звать свою мамочку. Так всегда бывает.

Он попятился.

Они засмеялись. Он прижался спиной к двери. Они подошли ближе, улыбаясь и перемигиваясь. Они тоже были склеенные.