— Похоже что так. И, тем не менее, какие у вас основания для такого вывода?
— Она пришла сюда примерно в десять минут одиннадцатого. Закрыла дверь на задвижку. Ее отпечатки пальцев остались на запоре и на обеих ручках. Офицер Ричардс опылил каждую поверхность, где могли остаться отпечатки. Она разделась, надела пижаму и накинула на нее что-то еще. Но окно ее не интересовало. Сомневаюсь даже, что она подходила к нему.
— Как вы пришли к такому выводу?
— Потому что она его даже не касалась! Не открывала ни эту створку, ни остальные три!
Лейтенант Минноч подошел к окну и внимательно вгляделся в него, после чего повернулся.
— Здесь слишком высоко, — добавил он, — и портьеры не нужны, не в пример окнам нижнего этажа. С фасада нигде нет портьер. И около окна нигде нет отпечатков пальцев мисс Хобарт, хотя в комнате они встречаются повсюду. И не спрашивайте меня, сэр, кто открывал окно; вы слышали те же показания, что и я.
— О, конечно, — сказал дядя Джил. — Горничная?
— В точку, мистер Бетьюн. Горничную (зовут ее, помнится, Джози) мы, как и остальных, подняли с постели. Вроде у нее был роман с шофером. Джози была при молодой леди. Каждый вечер она открывала окно, всегда одно и то же, что и сделала прошлым вечером. Для появления комаров еще рановато, так что она не стала ставить на окно экран или вешать у постели противомоскитную сетку. Я не хотел пугать горничную больше, чем она была перепугана, но Ричардс нашел ее отпечатки на окне, на щеколде и раме, хотя не особенно четкие. И сдается мне, сэр, что события могли развиваться только одним-единственным образом…
— Да?
— Как я говорил, молодая леди вошла сюда в десять минут одиннадцатого. Она закрыла дверь на задвижку…
— Зачем она это сделала? В Делис-Холл никогда не запирали и не закрывали двери на задвижку. Для этого не было никаких причин.
— А вот на этот раз, сэр, весомые причины имелись… Может, Серена Хобарт знала их и подумала, что кто-то ее преследует.
Дядя Джил выпрямился:
— Как вы только что заботливо напомнили, я тоже слышал все показания. Серена никогда не испытывала никаких опасений. Ей была свойственна решительность, хотя она бывала рассеянной или задумчивой. Об этом рассказал ее брат, и остальные подтвердили.
— На вашем месте, сэр, — снисходительно сказал лейтенант, — я бы не так уж полагался на то, что молодой мистер Хобарт рассказал нам. Сдается мне, у этого молодого джентльмена ветер в голове. Да и челядь все путает: не только эта горничная, но и шофер, да и старый дворецкий.
Дядя Джил, который переложил сигару в жилетный карман, с нерешительным видом теребил нижнюю губу.
— Значит, насколько я понимаю, Гарри, вы не сомневаетесь, что тут было убийство?
— Совершенно не сомневаюсь, мистер Бетьюн. А у вас есть какие-то сомнения по поводу убийства?
— Нет, серьезных не имеется. Но, все же, что тут на самом деле произошло?
— Я подхожу к этому, сэр. Убийца проник сюда вечером, чтобы сделать то, что собирался сделать. Вот уж он-то не оставлял отпечатков пальцев; в наши дни все преступники носят перчатки. Он просто схватил ее и выкинул в окно. Может, он знал, что у нее было плохое сердце, и догадывался, что она умрет, еще не коснувшись земли. Или, может быть…
— Если Серена закрыла дверь, чтобы ее нельзя было застать врасплох, как же убийца проник в комнату?
— Так ведь, сэр, окно было широко открыто.
— Совершенно верно, окно было широко открыто.
Джилберт Бетьюн подошел к окну, высунул голову и внимательно осмотрел фасад по обе стороны от окна.
— Я уже смотрел из окна, — сообщил он. — Если вы сами потрудитесь выглянуть, то сможете убедиться в правоте моих слов.
Послушавшись его, Джефф тоже выглянул из окна и в самом деле убедился.
— Очень узкий каменный выступ, — продолжил дядя Джил, — тянется вдоль стены фасада, примерно в трех футах ниже уровня пола этой комнаты. Профессиональный верхолаз может пройти по такой полочке, вплотную прижимаясь к стене и очень осторожно переставляя ноги. Но вот добраться снизу до этого выступа, похоже, никакой верхолаз не сможет. Посмотрите сами!
— Я смотрел, сэр, — заверил его лейтенант Минноч.
Они снова погрузились во внимательное изучение.
— Стена сложена из гладких кирпичей, да еще заглажена, — сказал окружной прокурор. — Ни трещинки, ни расщелины для пальцев. Нет и водосточной трубы, по которой можно было бы вскарабкаться. Стены тут очищают от плюща и других лоз так же, как очищают дубовую кору от лишайников. Даже примись за дело опытная команда с профессиональным оборудованием, с канатами, крюками и полиспастами,[13] да еще и с помощниками… при свете дня это было бы физически невозможно.
Дядя Джил втянул голову обратно, оказавшись лицом к лицу с двумя своими собеседниками.
— Нет, Гарри, не получится. Что еще здесь можно сказать? Опасаясь нападения, Серена Хобарт закрыла дверь на задвижку. Но она немедля разделась и накинула пижаму. Поведение ее предполагаемого врага выглядит еще более странным. Каким-то образом, вскарабкавшись по стене, подобно Дракуле, он достиг своей цели: по вашим словам, он схватил ее и выкинул в окно. И обратите внимание — со стороны жертвы не последовало ни криков протеста, ни сопротивления. И если обитатели дома оспаривали те или иные подробности, то тут все были единодушны: никто не слышал никаких криков. Мы и сами убедились, что тут не осталось абсолютно никаких следов борьбы.
— Но…
— Когда удалось вскрыть комнату, то свидетели тоже согласились, что в ней не найдено ничего подозрительного. Так что сделал наш убийца? То ли он, подобно Дракуле, спустился по стене, то ли стал невидимкой. Так как?
Лицо лейтенанта Минноча просияло.
— Да благословит вас Бог, сэр! — вскричал он. — Вы высказали идей не меньше, чем сам молодой мистер Хобарт. И я первый готов признать, что порой ваши идеи приносят плоды, как в том деле об отравлении в ирландском городке, когда мы поймали поддельную медсестру, которая и занималась этими делами. Но могу ли и я сделать предположение?
— Которого мы ждем.
— У нас нет полной уверенности, что мисс Хобарт боялась того парня, который убил ее. Может, в этом и кроется ответ ко всей этой ситуации. Я не могу хоть словом осудить характер молодой дамы. Но в той же мере любой коп знает, что может скрываться за тихой внешностью, обладатели которой делают то, что делать не должны. Предположим, она впустила убийцу в дверь и закрыла ее на запор, чтобы никто не мог им помещать. Ей и в голову не могло прийти, что он явился с целью убить ее. Вот поэтому он и смог вплотную подойти к ней и сделать то, что собирался. Прежде чем она успела понять, что происходит, он схватил ее и…
— В таком случае как же он выбрался из окна? — последовал логичный вопрос дяди Джила. — Поскольку наш разговор носит непринужденный характер, должен сказать, что, пусть и под пытками я ни словом не обмолвлюсь о вашем интеллекте, порой ваши высказывания носят совершенно идиотский характер.
— Спокойнее, мистер Бетьюн! Спокойнее, повторяю! Не выходите из себя. Вам больше, чем всем прочим, нужно самообладание — или вам придется из кожи вон вылезти, доказывая, что этого не могло произойти, и жертва не погибла!
— Как бы я ни выкручивался, мы должны сделать, по крайней мере, хоть минимум усилий в поисках доказательств. Это достаточно честный подход?
— Если вы так считаете, сэр.
— Да, я так считаю. И уже установил те пункты, относительно которых все свидетели согласны. Достигнуто соглашение и по…
Задумавшись, Джилберт Бетьюн подошел к туалетному столику с венецианским зеркалом семнадцатого столетия, не поблекшим от времени. На высокой спинке стула висело светло-голубое платье с белым воротничком. Другие детали женского туалета лежали на сиденье вместе со сложенными чулками телесного цвета, а рядом на полу стояли туфельки из крокодиловой кожи.
— В этом она была за обедом, — сказал окружной прокурор, имея в виду не только платье, но и чулки, и туфли. — Я знал Серену Хобарт как исключительно аккуратную девушку. И она отнюдь не разбросала вещи, что предположительно должна была сделать.