— Неужто?
— В такой день, как сегодня, сэр, — уверенно заявил лейтенант, — ни один нормальный человек не мог бы войти и выйти, не оставив хоть каких-то следов своего пребывания. Понимаете, что я имею в виду?
— То есть вы хотите сказать, — у дяди Джила дрогнул голос, — что, кто бы ни напал на Дэйва Хобарта, он должен был появиться изнутри дома?
— Похоже, что так, верно? И это еще не все! С вашего разрешения, сэр, я составил небольшой план. Просто чтобы показать, как я всегда прибегаю к предосторожностям, мы отныне будем держать охрану при молодом джентльмене.
Видя, что взгляд лейтенанта упал на О'Банниона, Джилберт Бетьюн откашлялся, призывая к вниманию.
— Я тоже, — сказал окружной прокурор, — начал составлять некий план. Чтобы провести в жизнь все аспекты этого плана, мне понадобится профессиональная помощь разного рода и по разным направлениям. Например! Вы готовы поставить офицера О'Банниона на постоянный пост, верно? Если это так, есть у вас кто-то еще, кому вы можете поручить эту обязанность?
— Да, сэр, конечно, найдется! А почему вы спрашиваете?
— Потому что я хочу одолжить О'Банниона для небольшого поручения, которое необходимо выполнить. Скажите, молодой человек, вам когда-нибудь доводилось летать?
— Летать, сэр? — удивился О'Баннион.
Джеффу показалось, что дядя Джил с трудом удерживается, чтобы не рассмеяться.
— В последнее время было так много разговоров о трансатлантических перелетах, — ответил он, — что, естественно, эта мысль пришла мне в голову. Но я имею в виду не столь амбициозный замысел, как дальний перелет. Вот как звучит правильный вопрос: вы когда-нибудь сидели в самолете?
— Один или два раза, сэр. Поддался на призывы ярмарочных зазывал, которые за пять долларов позволяли сделать небольшой круг.
— По воздуху, — сказал дядя Джил, — уже начали доставлять почту. Предполагается, что лет через двадцать или меньше будут регулярные пассажирские полеты из города в город. А тем временем такую же услугу, только в гораздо более скромных и ограниченных размерах, предлагает наш Тэд Паттерсон здесь в Новом Орлеане. Вы-то не против, лейтенант, если я позаимствую вашего подчиненного?
— Если вы так считаете, мистер Бетьюн, берите его — и в добрый путь! Но…
После многозначительной паузы, словно готовясь метнуть молнию с оглушительным раскатом грома, лейтенант Минноч позволил себе продолжить:
— Я спросил у вас, сэр, что еще доказывают свидетельства. И был несколько удивлен, что даже такой проницательный человек, как вы, не наткнулись на них. Я имею в виду звуки.
— Звуки?
— Точнее, их отсутствие. Вот именно! Что бы ни происходило в этой спальне наверху, в любом случае кто-то должен был войти в нее, а потом выйти, О'Баннион, как он вам рассказывал, слышал какой-то вскрик. Он слышал, как с треском летел стол и посуда. Эти звуки он слышал — но ничего не видел. Он и сам производил достаточно шума, когда бежал наверх по главной лестнице, да и в коридоре нет ковра. Каким образом нападавший, появился ли он извне, или изнутри дома, или из любого другого места, ухитрился не произвести никаких звуков?
Джилберт Бетьюн внимательно смотрел на лейтенанта: — Лейтенант, я очень опасаюсь…
Дядя Джил не кончил фразу. Он буквально зажал себе рот рукой, потому что в этот момент тяжелая дверь спальни Дэйва открылась и закрылась — вошел седоголовый доктор Куэйл, который, присоединившись к ним, тихо сказал:
— Сейчас подействует. Надеюсь, сегодня вечером я больше не понадоблюсь. Есть вопросы?
— Один или два, — столь же тихо сказал дядя Джил, — но главный таков — как сердце у Дэйва?
— При таком заболевании нельзя делать никаких предположений. Я думаю, он справится. Дэйв в куда лучшем состоянии, чем был его отец, а тот, то ли сидя на сердечных, то ли нет, дожил до прекрасного зрелого возраста в шестьдесят семь лет.
— Дэйв что-то рассказывал?
— О да. Он пытался говорить, пока снотворное не оказало воздействие. Я без большой охоты дал ему такую дозу, но у меня не было выбора.
— У него получалось… то есть он мог связно разговаривать?
— Да, в какой-то мере. — Доктор поставил на пол свою черную сумку. — Парень, конечно, испытал сильный шок. Но если не считать физических травм, одной из его основных эмоций был гнев. Прежде чем нанести ему удар этим оружием, убийца, которого вы ищете, попытался задушить его подушкой.
— Задушить? Тогда понятно, почему…
— …подушка оказалась на полу? Да, можно не сомневаться. На кровати были две подушки. Голова Дэйва покоилась на одной из них. Сам он неподвижно лежал с закрытыми глазами, но не спал, когда другая подушка вдруг оказалась на его лице, кто-то всем весом навалился на него, удерживая руками за плечи. Если можно так выразиться, ему это не понравилось. Дэйв — очень сильный молодой человек. Он вскочил, отбросил подушку и оказался лицом к лицу с противником.
— Он увидел, кто это?
— Лица его он не увидел, хотя был так близко к нему, как я к вам сейчас. Нападавший отбросил подушку, вскинул руку — на нем было что-то вроде расстегнутого плаща, говорит Дэйв, — и прикрыл лицо. Вот в чем дело! Стоял сумрачный день, Дэйв был испуган, так что не стоит удивляться… Он увидел только, как взметнулась рука мужчины. Последовал удар. Дэйв понял, что падает на стол, но это было последнее, что он осознал перед тем, как потерял сознание.
— Больше он ничего не может рассказать?
— Боюсь, что нет. — Доктор Куэйл сделал глубокий вдох. — Я попросил его сохранять спокойствие, но вы же знаете Дэйва. Я задал ему только один вопрос. Во второй половине спокойного воскресного дня в дом, где стоит тишина, проникает неизвестный преступник и неожиданно нападает на свою жертву. «Вы хотите сказать, — спросил его я, — что не слышали ни звука, который мог бы предупредить вас?»
— И Дэйв ответил?
— Да, если вы можете хоть что-то понять из его ответа. Мальчик сказал: «Я не мог ничего услышать, доктор. На нем даже не было обуви. Он был в носках».
Глава 15
Джефф притер «штутп» к обочине и выключил зажигание.
— В третий раз за четыре дня, Пенни, — сказал он сидящей рядом девушке, — я ставлю машину здесь, на Университетской площади. В первый раз, в пятницу вечером, мы были вместе в твоем «хадсоне». В субботу вечером я был один, приехал в офис Айры Рутледжа. Вчера, в воскресенье, мы с дядей Джилом нанесли несколько визитов, но сюда не заезжали. А вот сегодня….
— По пути сюда, — подхватила Пенни, — ты мне рассказывал о вчерашнем дне. А как насчет прошлой ночи? Я понимаю, что не должна проявлять столь неприличное любопытство, но ничего не могу поделать. Какой-то неизвестный человек напал на бедного Дэйва и убежал. И что случилось потом?
— Почти ничего, как я уже пытался рассказать тебе. Лейтенант Минноч загорелся какой-то идеей, которую не стал объяснять, но сказал, что сможет рассказать о ней сегодня, когда будет совершенно уверен. Он был не единственным. Дядя Джил, с его великими идеями — они, по его словам, направлены в разные стороны, — тоже ничего не пожелал объяснить, пока не будет совершенно уверен. Собираясь сегодня увидеть тебя, Пенни…
— Только не говори, пожалуйста, что ты тоже не уверен!
— Прости, я и не собирался…
— Конечно, не собирался! — заверила его Пенни. — Я… я заехала в Холл вчера днем, как раз перед нападением на Дэйва. Но заходить не стала. Должно быть, я испугалась, хотя была привязана к Серене, да и Дэйва люблю. Но я не могла!
— Нет никакой причины, по которой ты была обязана это делать. Тем более что есть и сегодняшний день.
— Да, я решила не вести себя больше как испуганная кошка! В тот день, когда я не вышла из машины, ты настаивал, что я должна оставить ее здесь и ехать в город вместе с тобой. Ты же знаешь, что мог и не проявлять такую властность. Я сделаю все, что ты попросишь — и когда бы ни попросил. Но вот теперь мы здесь, и что мы будем делать?