Однако постепенно все стерлось из памяти. Жизнь помогла, поддержала. Выходит, она, Ася, не такая плохая? Но иногда среди ночи она просыпалась от сильного сердцебиения, вставала, бродила по квартире, пила холодную воду, умывала лицо и просила Всевышнего, чтобы это не повторялось. Не повторялся сон, где она возвращается в тот страшный вечер. Страшный и невообразимо прекрасный, когда Антон обнимал ее и целовал.
Клара по-прежнему оставалась близким семье человеком. И вот что интересно – именно Юля, а не Маруся стала ее, как говорила Клара, лучшей подружкой. В общем, разделились – Юля любимица Клары, Маруся – Аси, никто не в обиде.
Девчонки Клару любили, она обожала им, «своим девочкам», делать подарки, раздаривать свои «сокровища». Марусе отдала фарфоровые фигурки животных, от которых та млела, старинный, оставшийся с давних времен кружевной пожелтевший зонтик, бархатные перчатки с перламутровыми пуговками, театральную сумочку, расшитую бисером, шляпку со страусиным пером, лорнет с треснутым стеклом, театральный бинокль из слоновой кости. Маруся, по словам сестры, была барахольщицей. Практичную Юльку интересовали украшения – колечко с темно-синим сапфиром, цепочка с рубиновым бантиком, сережки с бриллиантами. А на Маруськино «барахло» она смотрела с презрением:
– И для чего тебе это? – с усмешкой спрашивала она. – Что с этим делать?
– Что ты! – горячилась Маруся, прижимая к груди бисерную сумочку или бинокль. – Это же счастье! Такая прелесть, ты посмотри повнимательней! Я представляю девушку, которая носила эти вещи, – мечтательно вздыхала Маруся, – закрываю глаза и представляю. И думаю, как сложилась ее судьба.
– Старье! – хмыкала Юлька, любуясь колечком или сережками. – Ненужный хлам и старье! Как сложилась? Подумаешь, бином Ньютона! Как и положено – сосватали, выдали замуж, мужа не любила, ходила с вечно красным носом, потому что все время плакала. Родила пятерых, двое умерли. Потом помер муж, усадьба пришла в упадок, старость встретила в бедности, ну и так далее! Сколько про это написано! А может, пришла революция, и твою девушку, ну, того… изнасиловали, а потом убили. Да ладно, что сморщилась! А вдруг ей повезло, и она успела сбежать на последнем корабле? Ну, например, в Стамбул. А там – да ты и сама знаешь, не хнычь! Чтобы не сдохнуть с голоду, пошла на панель! Обычная история, а ты, Маруська, ревешь! Ну какая же ты дура! – И Юля заливалась звонким смехом.
Подразнить младшую – удовольствие.
Был еще случай. Бабушка Галя отдала Юльке серебряный медальон в форме сердечка, простенький, но с секретом, внутрь вставлялась фотография или заветный локон. Юля вставила фотографию мамы и положила кулончик в тумбочку. А однажды он пропал.
– Это Маруська! – кричала Юля. – Конечно, Маруська, а кто же еще?
Маруся не сознавалась.
Юля рванула ящик Марусиной тумбочки и начала выкидывать оттуда вещи – трусики, конфеты, открытую пачку зефира, носовые платки, записную книжку, заколки, ленточки, фотографии, коробочку леденцов, половинку шоколадки, расческу, томик каких-то стихов. Юля перетряхивала вещи, а Маруся с застывшим лицом смотрела на сестру ненавидящим, немигающим взглядом.
На пороге комнаты возникла Ася. Оценив ситуацию, строго сказала:
– Что у вас тут? Юля, я тебя спрашиваю!
– Спроси лучше ее, – кивнув на застывшую сестру, со злостью бросила Юля, – эту воровку!
Скандал был грандиозный, и в нем участвовали все, включая вернувшегося из университета профессора.
Марусю уговаривали сознаться. Маруся не сознавалась. Юлю стыдили за несанкционированный позорный обыск. Юля кричала. К вечеру страсти утихли, девиц развели по комнатам, но Юля продолжала бубнить, что выведет воровку на чистую воду.
Неделю в квартире стоял траур. А кулончика не было, как будто он испарился.
Спустя неделю он нашелся. Вернула его дворничиха Клава, узнав на фотографии покойницу Катю.
– Ваше? – топчась на пороге, спросила она.
Профессор кивнул:
– Спасибо, а где, простите, вы его нашли?
– Да под вашим балконом! Мела там, ну и смотрю – блестит, видать, драгоценный. Обрадовалась! – Клава улыбнулась, продемонстрировав свой щербатый рот. – А как открыла – так и расстроилась. Жена там ваша, покойница, узнала ее. Значит, придется вернуть.
Расстроенной, но честной Клаве сунули три рубля и коробку конфет. Та повеселела.
– Все правильно, – кричала Юля, – ты его и выкинула! Швырнула в окно, когда я начала искать. Ты воровка! Испугалась и зашвырнула! А это не просто вещь – это мамина вещь и с маминой фотографией! Сволочь ты, Машка! Тихоней прикидываешься, а на самом деле настоящая сволочь!