«Завтра все будет нормально, – повторяла Ася, – завтра все будет нормально». Она не одна, они вместе с Юлей, все будет хорошо. Хорошо, как прежде. Саша, ее Сашенька обязательно поправится. А если… Нет, нет и нет! Он вернется. Он же не может оставить ее одну.
Юлия Ниточкина влетела в больницу ровно в восемь утра. Врачебная конференция? Да бросьте! Где конференция? В актовом зале?
«Почему актовый? – говорила она про себя, взлетая по лестнице. – Акт регистрации брака, акт рождения ребенка, акт регистрации смерти. Сплошные акты! А, еще первый акт, второй, ну и так далее. У нас пока первый. Уффф… Ничего себе! Курить надо бросать, одышка». Юля решительно открыла тяжелую дверь актового зала. Он был наполовину заполнен, сплошные белые шапочки. На сцене, за здоровенным, покрытым зеленым сукном столом, сидел серьезный и интересный, за сорок, мужчина, по бокам от него сидели две женщины: пожилая и полная, строгого, даже сурового вида, и молодая, за тридцать, с очень прямой, балетной спиной, сложной, накрученной башней на голове, в модных больших очках, с ярко накрашенными губами и узкой ниткой темно-малиновых бус вокруг тонкой изящной шеи.
Дверь хлопнула, Юля вздрогнула, и десятки белых чепчиков обернулись на нее.
Строгая пожилая еще больше нахмурилась, привстала.
– В чем дело? – громко и с возмущением спросила она. – Вы кто, гражданочка?
«Гражданочка». Юля сдержала смех. Так обращались и в транспорте, и в магазине, и в прочих советских учреждениях – «гражданочка». Смех и грех. И эта толстая тетка как будто из-за прилавка с колбасой или селедкой.
– Покиньте помещение! – подавшись вперед, заорала тетка.
– И не подумаю, – звонко ответила Юля и пошла по проходу к сцене.
– Вы спятили? – растерялась тетка и посмотрела на представительного мужчину.
Тот пока наблюдал. А вот блондинка в модных очках растерялась, заерзала, предчувствуя что-то нехорошее. По залу пробежал тихий шепот.
Юля подошла к сцене и уставилась на тетку.
– Юлия Ниточкина. Журналист газеты «Голос народа», слыхали? И дочь профессора Ниточкина. Не слышали? Ни про газету, ни про профессора вы, разумеется, не слышали? – Юля в упор смотрела на тетку.
Та, растерянная, с вспотевшим и побагровевшим лицом, повернулась и уставилась на сидевшего рядом мужчину.
– Игорь Михалыч, – пробормотала она, – ну вы… как-то… Воздействуйте!
Взгляд ее кричал, требовал, умолял. И мужчина решил среагировать:
– Вы по какому вопросу, женщина? Не видите – идет утренняя врачебная конференция! Пожалуйста, покиньте служебное помещение, таков порядок! Ждите меня за дверью. На моей двери написаны часы приема для родственников и посетителей.
«Главврач, – поняла Юля. – А эти две… Впрочем, черт с ними. Сейчас я наведу вам порядочек. Часы приема, ага, как же!»
– Я по делу, личному, а не профессиональному. Пока. Пока я как родственница больного. А там мы посмотрим насчет статьи про вашу богадельню. Это вы подождете, не я. В реанимации лежит мой отец, профессор Ниточкин. У вас кон-фе-рен-ци-я, а в отделении ни одного врача, я узнавала! Ни одного! А если кому-то станет плохо? А если что-то случится? Служебное помещение! Вы кому служите, господа? – Юля посмотрела на часы: – Сорок минут заседаете и закругляться, кажется, не собираетесь.
– В отделении есть медсестры, – заливаясь малиновой краской, пискнула блондинка в очках.
– Мы уже заканчиваем, – еле сдерживаясь, отчеканил главный, – а вас я настоятельно попрошу выйти из зала и подождать у моего кабинета.
– Десять минут, – кивнула Юля и медленно пошла к выходу.
– Возмутительно! – выкрикнул кто-то. – До чего мы скоро докатимся!
– Уже докатились, – послышалось в зале, – всех распустили – и больных, и родственников.
Послышался одобрительный шепот, все согласились.
Юля стояла у окна и смотрела на улицу. Обычный больничный двор: снуют медработники, у клумбы копошится дворник, в ворота въезжает карета «Скорой».
Ничего, пусть встряхнутся! А то сидят, досыпают, конференция у них! Юля и не думала скандалить – ей было нужно, чтобы ее запомнили, выслушали и немножко взбодрились. И сделали все, что необходимо. «Знаем мы, как вы работаете. Но пока папа здесь, вы не расслабитесь, это я вам обещаю».
И правда все засуетились. Сам главный пришел посмотреть на больного Ниточкина. За ним гарцевала та самая блондинка в модных очках – как оказалось, его заместительница.
«Ничего так, – подумала Юля, провожая замшу взглядом, – стройна, как лань, чапает на высоченных каблучищах, цок-цок. Талия будь здоров, пояском утянутая. И шлейф сладких цветочных духов, несмотря на то что в больницах духи запрещены. Наверняка любовница главного».