Через два месяца после выписки Александр Евгеньевич собрался выходить на работу. В душе Ася была даже рада. Хотелось побыть в одиночестве. Хоть и стыдилась крамольных мыслей, пугалась их, но так оно и было.
Закрыв за мужем дверь, с облегчением подумала: «Ну все, все пережили, прошли, Саша поправился, теперь жизнь войдет в привычную колею: уборка, готовка, но главное – уединение». Несколько часов одиночества, в которых она, оказывается, остро нуждалась.
Однако все оказалось не так, как предполагалось.
Александр Евгеньевич вернулся домой раньше, чем она его ждала. Помогая мужу снять ботинки, Ася встревоженно его разглядывала: устал или что-то случилось? Бледный, с дрожащими губами и руками, на лбу пот, кошмарное настроение. От обеда и чая отказался, ушел к себе, закрыв плотно дверь, и ни слова.
Через какое-то время Ася зашла к нему. Муж лежал в полной темноте, даже без ночника, но не спал. Одетый, в брюках и рубашке, в галстуке и носках, стянул только свитер, валявшийся на полу. Ася испугалась – глаза в потолок, руки на груди, как у покойника.
– Саша! – не сдержалась она. – Может, ты мне расскажешь, что произошло? Я же вижу!
– Что произошло? – вскрикнул он, и Ася не узнала его голос, чужой, незнакомый, визгливый. Вздрогнув, она медленно опустилась на стул. – Погнали меня, – тихо сказал муж. – Паршивой метлой погнали. Новый хозяин, – горько усмехнулся он, – новый ректор. Новая формация, понимаешь? Ведет себя как барин, как император, которому все позволено – увольнять, оскорблять, унижать! Ходит по коридорам, а за ним свита: «Да, Константин Максимович», «Как скажете, Константин Максимович», «Будет исполнено!». А он важно кивает. Еще бы – он царь и бог, у него полная власть, абсолютная, ты понимаешь? Хочу – казню, хочу – милую! Как будто нет ученого совета, нет кафедры, нет деканов! Говорю тебе – абсолютная монархия, тоталитарная власть, диктатура!
Профессор вспомнил, как разговаривал с ним новый начальник, сцена стояла перед глазами: «Вам, Александр Евгеньевич, пора отдыхать! Возраст, что вы хотите! Да и болезни ваши – дело серьезное! Один раз упали на работе – ждем второго? А кому отвечать? Мне? Нет, не хочу». Холеный, гладкий, красивый, как с витрины, а глаза пустые, холодные, взгляд брезгливый. Словно я жаба или крыса. Губы поджаты. «На пенсию, уважаемый, на пенсию. Долг Родине отдан, вы свободны! Займитесь домашними делами. Что у вас там? Дача имеется? Нет? Советую приобрести! Огород, грибы, рыбалка! Эх, красота! Сколько той жизни? Словом, пора отдыхать, наслаждаться, с внуками забавляться. Пока нет? Будут. У вас же дочь, правильно? А, даже две! Ну я и говорю – внуки. И книжицы свои пишите, все дело! И скоро, уверяю вас, вы будете абсолютно счастливы, абсолютно! Все, уважаемый, решение принято. Здоровье – вот что самое главное. А заявление оставьте у секретаря, она в курсе. И да, напоследок – сейчас на пенсию не провожают, я имею в виду торжественно, как раньше. Если только по желанию. В общем, если хотите, устроим проводы. Актовый зал, речи коллег, грамота, памятный подарок. Вы наверняка в курсе, как это бывало. Подумайте, уважаемый. За нами дело не станет».
– Как тебе? – Александр Евгеньевич повернулся к Асе. – Дачу он мне порекомендовал! Рыбалку! Внуками моими интересуется! И отправил меня писать книжицы. Книжицы! Как тебе? Разве не унижение? Говорил со мной, как со слабоумным старикашкой. Он принял решение! И все, никаких обсуждений, ему не нужны неприятности!
Ася молчала. «Только бы не приступ, только бы не повторный инфаркт! Саша этого не переживет», – подумала она и решилась:
– Господи, какое счастье! А я все прикидывала, как тебе это сказать, все слова подбирала. Какое счастье, Сашенька!
Она видела изумленное, растерянное лицо мужа.
– Ты спятила, Ася? О каком счастье ты говоришь? О том, что меня погнали? О том, что…
– О том, – перебила она, – что мы будем жить для себя! Для себя, понимаешь? А я так боялась! Это будет наше время, Саша, твое и мое! Знаешь, какие у меня грандиозные планы? – улыбнулась она. – Просто наполеоновские!
Муж недоуменно молчал.
– Так вот, – с жаром продолжала Ася, – первое – поездка по Волге на теплоходе, я давно об этом мечтала! Второе – санаторий, Саша! Тебе рекомендовали санаторий. И не морщись, так надо! Возьмем путевки и поедем на Оку или Волгу. А хочешь – в Прибалтику, там такие места, я приглядывалась! И ни кухни, ни уборки – сплошная благодать! Все подадут, все уберут, еще и массаж сделают и всякие процедуры! В лес будем ходить, на озеро, на лебедей смотреть, говорят, что там есть черные. Черные лебеди, Саша, это огромная редкость! В село поедем, к моей родне. Тетки, дядья, племяши! Сто лет собирались, а все никак, дела да делишки. В Петербург, Саша! Павловск, Петергоф, лицей! По музеям походим. Что я там видела – так, ерунда. Три дня, Саш, всего-то три дня и была там, да и то с сестрицей, а ей бы только по магазинам. К Марусе поедем, к нашей Марусе! И вообще, Саша! Мы же почти нигде не были! Какое счастье, Саша!