Это была еще одна воплотившаяся мечта – оживающие фотографии из книг, журналов, путеводителей.
В течение недели мы с Джонатаном сменили не один грузовик, продвигаясь по серпантину в сторону китайской границы. Водители охотно подвозили нас – каждому было интересно если не пообщаться, то хотя бы посмотреть на иностранцев. Их было так много, что мы стали разборчивы – останавливали только самые колоритные грузовики, с самой экзотической раскраской. Внутри стенки люльки были обиты деревом или мягкими панелями и тоже красочно расписаны. Помимо цитат из Корана, там были изображены разные приятные вещи: красивые женщины, мирные пейзажи и огромные широко раскрытые глаза, оберегающие, как считается у местных, грузовик от сглаза. Водители – их чаще всего было двое – любили свой грузовик, как дитя. Нам они давали подушки, чтобы было удобнее ехать. А еще сигареты, сладости и много-много абрикосов. Если мы предлагали деньги, они почти всегда отказывались. Общение происходило при помощи жестов и нескольких слов на урду и английском. В придорожных закусочных мы покупали карахи – курицу по-афгански, очень жирное и острое блюдо, вышибающее слезы из глаз. По пути наши водители мастерски объезжали стада яков и коз, встречные грузовики и огромные валуны размером с трактор – такие падали с гор и оставались лежать прямо на дороге.
Примерно через пять месяцев после нашего с Джонатаном путешествия по Каракумскому шоссе в том районе Северного Пакистана произошло крупнейшее за сто лет землетрясение, унесшее жизни почти восьмидесяти тысяч человек. Многие деревни, где мы тогда останавливались, исчезли с лица земли.
Не то чтобы мы не подозревали об опасностях, подстерегающих нас на пути. Напоминания в виде разбитых автомобилей, помятых ограждений и каменных пирамидок в память о погибших встречались постоянно. Если и для нас судьбой была припасена катастрофа, то пока она не давала о себе знать. Нас иногда преследовали дети, швыряли камни нам в спину, но по злобе или из озорства – нам было неведомо. Мы просто наслаждались жизнью. Каждый хороший день убеждал нас, что и следующий день будет не хуже.
В уме было наполовину готово письмо домой, где я с восторгом описывала свое путешествие – маленький триумф назло маме, которая хотела отнять его у меня. Приблизительно через неделю, расставшись с Джонатаном, я сидела в одном из кафе Пешавара, на западе Пакистана. Тут был линолеум на полу и Интернет по телефонной линии. Я села за древний компьютер, стоявший в углу, и настрочила свое послание. Мыслями я была еще в дороге, в горах, в восторге от того, что никто не знает, где я нахожусь.
Мое письмо родителям напоминало разрисованный пакистанский грузовик. Заголовок был такой: «Я люблю Пакистан!!!» Я в подробностях описывала огромные порции вкуснейшей еды, которую покупала в уличных киосках, и восточные рынки, и море людей, добрых, дружелюбных людей, не преминув отметить, что индийцам до них далеко. В середине письма я сообщала, что собираюсь обратиться за визой в Афганистан – как говорят, еще более богатую и интересную страну. В новостях, конечно, рассказывали ужасы о передвижениях войск, террористах-смертниках и операции по поимке Усамы бен Ладена, но туристы, побывавшие в Афганистане, являлись для меня более надежным источником сведений. Кроме того, из Пешавара до афганской границы всего день езды на автобусе. Письмо кончалось заявлением, что никогда в жизни я не была счастливее, чем сейчас.
Это был намеренный удар. А чтобы они лучше поняли, я поставила в конце четыре восклицательных знака.
Глава 8. Не суйся в Афганистан
Накануне моей поездки в Кабуле похитили женщину – тридцатидвухлетнюю итальянку, сотрудницу гуманитарной организации, два года прожившую в Афганистане. Об этом случае я узнала из короткой заметки в англоязычной газете, которую купила в Пешаваре. Ее звали Клементина Кантони. Вечером прямо в центре города четверо вооруженных похитителей вытащили ее из машины и увезли в неизвестном направлении. О дальнейшей ее судьбе ничего не было известно.
Я вернулась в хостел, где снимала койку в общей комнате на десять человек, и стала рассматривать новенькую визу в паспорте. Розовая печать, слегка нечеткая по краям. Дата, номер паспорта и национальность были указаны от руки черными чернилами. «Миссис Аманда» получала право на свободное перемещение по стране в течение одного месяца.
Туристы ездили в Афганистан. Совсем недавно я познакомилась с парой пожилых англичан, которые без происшествий проехали в своем фургоне через всю страну. Много о чем они рассказали, сидя тут на диване в компании обкуренных туристов, и как бы мне ни хотелось собственными глазами увидеть Еолубую мечеть в Мазари-Шарифе и цветущие холмы в провинции Панджшир, эта история с похищением меня не отпускала. Точно невидимый обруч сдавил мне шею. Я чувствовала страх и еще неуверенность, сомнение, но возникшие в новых для меня обстоятельствах. Бабушка назвала бы это запоздалым приступом здравого смысла. Хотя, по-моему, здравый смысл – это просто боязнь нового.