Они проехали населённый пункт насквозь, рёв двигателя отражался от молчаливых фасадов, нарушая полное безмолвие округи. Они миновали последнюю россыпь забегаловок и дешёвых автосервисов и притормозили перед путепроводом, за которым следовал резкий поворот. Как только Мэллори свернул за угол, в пятидесяти ярдах впереди на дорогу вышел человек. Одет он был в мешковатый серый мундир и брюки цвета хаки, головной убор – кепка с красной лентой. Автомат в его руках был направлен прямо в ветровое стекло. Мэллори остановился в двадцати футах от него. Из зарослей бурой травы в рост человека появились ещё несколько солдат.
– Русские, – прошептала Салли.
Один из военных, судя по погонам и пистолету в кобуре, офицер побрёл вперёд, не выпуская изо рта сигареты. У него был большой рот, глаза-щёлочки и волосы, песочного цвета, явно нуждающиеся в стрижке. На форменной одежде красовалась пара неразборчивых медалек. Он остановился возле машины, оглядел Мэллори и ничего не выражающим взглядом уставился на Салли.
– Будьте добры, покиньте автомобиль, – произнёс он с нажимом и резко отступил на шаг. – Руки за голову.
Мэллори вместе с девушкой слезли наземь. Стоя на дороге, они ждали продолжения. Подошли ещё люди, оглядели их и проверили заднюю часть машины. По кивку офицера один из них досмотрел их, обнаружив у Мэллори пистолет.
– Я – лейтенант Брожный, – сообщил офицер. – Кто вы такие и откуда прибыли?
Славянский акцент в его речи был едва различим.
– Я – гражданский. Зовут Мэллори. Это мисс Ходжес. Мы приехали из-под Биатриса.
– Как далеко «под»?
– Двенадцать миль.
– Почему вы уехали? Болезни?
– Там нет никаких болезней.
– Вы знаете, что это территория объявлена запретной зоной?
– Я заметил, что она опустошена.
– Вы не признаёте распоряжений, отданных надлежащими органами власти?
– Я не слышал никаких распоряжений.
– Эта женщина – ваша жена? Любовница?
– Любовница, – ясно высказалась Салли, беря Мэллори под руку.
Офицер задумчиво поджал губы.
– Что вы заметили в окрестностях Биатриса?
Он переводил взгляд с Мэллори на Салли и обратно, пристально следя за выражением их лиц.
– Ничего особенно, – отвечал Мэллори.
Офицер кивнул, словно такого ответа он и ожидал.
– Я вынужден предложить вам сопровождать меня в штаб, – сказал он. – С этим делом должен разбираться полковник.
– Вам нет нужды нас арестовывать. Я же говорю: мы – некомбатанты, и я и так не откажусь увидеть вашего полковника.
– Нет некомбатантов, – сказал лейтенант. – Залезайте в свою машину. Поведёт один из моих людей.
Мэллори и Салли забрались в кабину. Ухмыляющийся толстяк, воняющий козлом, втиснулся за руль и завёл двигатель, скрежетнув стартером. В пятидесяти футах впереди из-за ободранного и покосившего рекламного щита выбрался шестиколёсный Студебеккер. В него набились остальные бойцы.
Пикап развернулся и двинулся за грузовиком обратно в город Крит. Они проехали через три квартала делового района, миновали ещё один квартал домов, знававших лучшие дни, и свернули налево, на просёлочную дорогу. Так они ехали ещё милю по плоской прерии. Когда дорога поднялась на вершину холма, Мэллори разглядел обширный лагерь, раскинувшийся среди полей. Виднелись целые акры палаток, мили заляпанных грязью мостков, множество джипов, грузовиков, штабных автомобилей, причём на некоторых красовалась белая звезда американских вооружённых сил, на других – красная советская, сотни человек. Они подъехали к большому фермерском дому, расположенному в самом центре лагеря под сенью сикамор.
Салли держала его за руку всё время, пока они, выбравшись из машины, шли к дому вслед за русским офицером. Мужчины смотрели на девушку, пока они проходили мимо. Лейтенант провёл их через бывшую гостиную, откуда вынесли всю мебель, за исключением полудюжины стульев и письменного стола, за которым сидела девушка в униформе и что-то печатала на пишущей машинке. К стене была приколота большая карта штата и прилегающих территорий. Разноцветные булавки были вколоты в карту без всякой видимой закономерности.
– Ждите здесь, – скомандовал Брожный и, войдя в дверь, закрыл её за собой.
Через лишённое занавесок окно, можно был наблюдать передвигающихся по двору людей.
– Не похоже, что они переживают за то, что американские пленники что-нибудь натворят, – сказала Салли. – Они позволяют им свободно разгуливать, даже не охраняют никак.
Дверь распахнулась, лейтенант позвал их жестом. Мэллори и Салли вошли в другое помещение. Раньше это был кабинет: тёмные обои, блестящий диван. За большим столом в крутящемся кресле восседал человек, крутящий в тупых пальцах карандаш. Человек был велик, с грубым квадратным лицом, коротко стрижеными рыжими волосами: он носил зелёный мундир с тремя рядами нашивок и серебряными орлами американского полковника.