Я направился к противоположной стене – к Рыжику. Он проснулся, когда я пришел, но лишь коротко тявкнул в знак внимания и подергал хвостом. Когда я принялся гладить его, пес попытался подняться, но сразу же повалился на бок, взвыв от боли.
Я поговорил с ним, велел лежать спокойно. Псу было легче, и я испытывал огромное облегчение также и оттого, что доброе сердце сестры не позволило ей забыть про собаку даже в том расстройстве, в котором она пребывала. Чуть погодя я оставил пса и отправился вниз – в кабинет.
Вскоре туда пришла Мэри – с блюдом, на котором расставлен был горячий завтрак. Когда она входила в комнату, я заметил, как взгляд сестры обратился к подпоркам, поддерживавшим входную дверь; губы ее напряглись, она слегка побледнела, но этим и ограничилось. Поставив блюдо возле моего локтя, она уже направилась к выходу, когда я окликнул ее.
– Мэри, не унывай! – сказал я. – Дела идут лучше. Я не видел этих тварей около дома со вчерашнего вечера.
Сестра глядела на меня, словно бы недоумевая. А потом в глазах ее засветился огонек понимания… и страха, но она ничего не сказала, ограничившись неразборчивым восклицанием. Я не стал продолжать: ясно было, что дальнейшие напоминания о Свинорылах могут излишне потрясти ее нервы.
Покончив с завтраком, я поднялся в башню и провел там большую часть дня, внимательно оглядывая Сады. Раз или два я спускался на первый этаж, поглядеть как там сестра. Каждый раз я заставал ее спокойной и кроткой. В последний раз она даже обратилась ко мне; речь шла о каком-то домашнем деле, требовавшем моего внимания. И хотя говорила она с невероятной застенчивостью, я был рад вновь слышать голос Мэри. Это были первые произнесенные ею слова с того самого ужасного момента, когда я остановил ее попытки открыть заднюю дверь, чтобы выйти из дома – прямо в лапы карауливших снаружи. Мне хотелось бы выяснить, помнит ли она об этом, понимает ли, какой участи избежала, однако я не стал расспрашивать сестру, полагая, что пока лучше оставить ее в покое.
Новую ночь – после двух, прошедших без сна, – я провел в постели, а утром, поднявшись, сразу же обошел дом. Все было в порядке, и я отправился на башню, чтобы поглядеть на Сады. Оказалось, что и там царило полное спокойствие.
Встретив Мэри за завтраком, я с огромной радостью убедился, что она полностью пришла в себя. Сестра поприветствовала меня как обычно, говорила разумно и спокойно, старательно избегая любых упоминаний о том, что происходило с нами последние два дня. Я вовсе не был против и только старался случайно не повернуть разговор к недавним событиям.
Прямо с утра я вновь заглянул к Рыжику. Пес быстро поправлялся и через день или два должен был оказаться на ногах. Прежде чем выйти из-за стола, я порадовался его выздоровлению. Из последовавшего за этими словами короткого разговора я понял, что сестра по-прежнему полагает, что рану псу нанес придуманный мной дикий кот. Мне было чуточку стыдно за подобный обман, но – тем не менее – так было лучше: упоминание о рыси не испугало Мэри. Однако я не сомневался в том, что сестра должна была обо всем догадаться, когда чудовища осадили наш дом.
День я провел наблюдая за садом, по большей части из башни, но Свинорылов не видал и не слыхал. Несколько раз мне уже начинало казаться, что твари оставили нас; в предыдущие дни я гнал из головы подобные мысли, но теперь забрезжили основания для надежды. Чудищ я не видел уже три дня, но не торопился, ибо нам следовало соблюдать предельную осторожность. Нетрудно было предположить, что наставший вокруг покой для того именно и предназначен, чтобы выманить меня из дома – быть может, прямо в их лапы. Подобная перспектива могла бы сделать подозрительным даже самого беспечного человека.
Так же тихо прошли четвертый, пятый и шестой дни; я не пытался покинуть дом.
На шестой день, к радости моей, Рыжик поднялся на ноги и, невзирая на слабость, составлял мне компанию целый день.
Глава XI
Поиски в Садах
Время двигалось медленно, однако никаких признаков пребывания в Садах зловещих тварей так и не обнаружилось.
На девятый день я наконец решил рискнуть – если это действительно еще представляло какой-нибудь риск – и выбраться наружу. С этой целью я зарядил один из дробовиков, посчитав, что на близком расстоянии это оружие окажется куда более смертоносным, чем винтовка; и, тщательно оглядев напоследок Сады с башни, подозвал к себе Рыжика и спустился на первый этаж.